"Николай Михин. Дача Долгорукова (хроника пятидесятых)(Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

вообще поселок понравился. Вот только парикмахерская работала
через пень-колоду. На время приезда деда она как раз не
работала по "техническим причинам". А дед все рвался
подстричься. Женьке необходимо было везти его в Понтонную, вот
он и сказал деду, что, мол, Колька подстригает лучше всякого
мастера, хотя тот в жизни никого ни разу не подстригал. Но
Женька строго предупредил друга, что ломаться не надо, а то дед
обидится. Он не поверит, что Колька не умеет стричь. Конечно,
не боги горшки обжигают. Колька подстриг деда Маркела.
Подстриг, не высказав ни взглядом, ни вздохом, что не умеет.
Каких усилий это ему стоило, знает один он. Женька, глядя на
него улыбался и сочувствовал ему в душе. Однако, подстриг
"мастер" неплохо. И дед позднее с гордостью говорил, что его
стриг сам Колька Михин. И слово "сам" он выговаривал, как будто
этот "сам" был Маршал Жуков или по меньшей мере начальник ДСР-3
Чекин.
Самому Женьке как-то непривычно сначала было в новой
квартире. Он тосковал по просторной, с небольшой кухонькой и
печкой, комнате в бараке. Там, как-никак, прожито более пяти
лет. В ту комнату вмещалось много гостей Женька помнит, как они
с друзьями встречали Новый год. Человек пятнадцать. И не было
тесно. Часа в два вышли на улицу, кричали "ура", пускали ракеты
в небо, бросались снежками друг в друга. А Нинки среди них не
было. Она могла быть в клубе, где в честь Нового года танцы
были до утра. Женька всех поволок в клуб. Дома остался один
Колька - следить за печкой и смотреть праздничную передачу по
телевизору.
А Нинка... Ах, эта Нинка! Не было ее на танцах. Говорили,
была, но ушла. Настроение Женькино испортилось, но по
возвращении домой, где друг за время их отсутствия обновил
закуску на столе, приготовил горячую картошечку, настроение
снова поднялось. Новый год все-таки.
С Нинкой были у него и встречи, и разлуки; и ссоры, и
поцелуи; и прогулки под луной, и обиженные сидения по разным
углам. Как-то раз под наплывом наисквернейших чувств они с
Колькой дали клятву друг другу не жениться, как можно дольше.
Оба женились в двадцать лет. А потом еще женились. Женька сам
понимал опрометчивость своего поступка, но, видно, судьба
такова. В любви, как в государственной политике, возможно
достижение любых договоренностей при взаимных уступках и
уважении одной стороны к другой. А у Женьки и Нинки дух свободы
преобладал над всем прочим. Ложная гордость, капризы, мучения и
обиды. Одни ошибки приводили к другим. И в результате: Женька
сам по себе, а
Нинка - сама.


7

В шестидесятом году была Женькина свадьба.