"Николай Михин. Дача Долгорукова (хроника пятидесятых)(Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

Женька слышал, как укладывала Феня Кольку, как на его: "А
ты придешь?" - отвечала: "Конечно, вот только скажу дома, чтоб
не волновались". Через пять минут после ее ухода Колька так
захрапел, что молодые расхохотались. Что происходило между им и
женой, Женька, безусловно, помнит, но вспоминает редко. Такое
дело. А о поведении Кольки в их первую брачную ночь вспоминает
охотно. Уже светало, когда на полу, где спал их друг,
послышалась какая-то возня, сопение, затем послышался
рассерженный голос Володи-баяниста, спавшего рядом с Колькой:
- Ну, что же ты меня ворочаешь-то?..
Женька с женой даже сели в своей двуспальной кровати и
отодвинули занавеску. Володя отбивался, как мог, а Колька
настойчиво пытался перевернуть его лицом к себе, спросонья,
повидимому, принимая его за Феню. Так он дважды рассмешил
молодоженов: когда ложился спать и перед тем, как проснуться. И
рассмешил гораздо больше, чем дергая за веревочку Буратино.
На другой день веселье продолжалось. Кольке не веселилось.
Хотел плясать и не мог - баянист Володя ему все время
подмигивал. Феню удивило и даже обескуражило Колькино
поведение, так не похожее на вчерашнее. А молодоженам было
весело. Ах, если б так всю жизнь!
Но, увы, семейная жизнь оказалась недолгой. Осенью этого
же года Женьку призвали в армию, где он пробыл четыре долгих
года, включая пребывание на Кубе. После армии он жене оказался
не нужен. Вобщем, "прости меня, но я не виновата..." Что ж, у
жизни свои законы, а у законов свои исключения.
А наше повествование на этом заканчивается. В соответствии
с названием. Женька Малышев стал Евгением Павловичем, а это уже
герой другого рассказа.




ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ

Нет, речь пойдет не о морских походах. И даже не о
моряках, но о будущих моряках, курсантов Ленинградской
мореходной школы. Сокращенно моршколу редко называли эЛэМШа, а
чаще по-старому - ШМО, то есть школа мореходного обучения. С
гласной как-то звучнее. Да, к тому же, порядки в школе были
строгие, за нарушения дисциплины могли отчислить, а особенно
грозным в этом отношении был завуч ( ранее - начальник школы)
по фамилии Шприц. Поэтому ШМО расшифровывалось также и "Шприц
может отчислить". А еще школу величали "академией Шприца".
Обучались в мореходной школе на матросов, мотористов,
машинистов паровых котлов и кочегаров дальнего плавания.
Обучение было одногодичным. В программу входила предучебная
практика на парусниках, так сказать, ознакомление с морем, и
обязательная практика на полях подшефного колхоза. Выпускники