"Петр Алексеевич Михин "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" " - читать интересную книгу автора

стипендии, давали только тем, у кого одна треть четверок. Две четверки из
шести давали право на стипендию, а из пяти - нет. У меня не хватало одной
пятнадцатой балла. Совсем случайно не получил я стипендию и после зимней
сессии. Снова пять экзаменов, опять четверка по немецкому. Но у меня была
полнейшая уверенность сдать последний экзамен, по философии, на пять. Я
единственный в группе одолел "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина,
профессор только с одним мною вел дискуссии по этой работе на семинарах и
обещал пятерку на экзаменах. Но случилось непредвиденное: прибыла комиссия
из ЦК партии по борьбе с либерализмом профессоров при выставлении оценок на
экзаменах. Профессор испугался и решил подстраховаться: за отличный ответ
поставил четверку. В результате я не получил стипендию и во втором семестре.
Как было трудно! Бедные родители могли прислать мне за год только
четыреста рублей для уплаты за учебу. Многие студенты тогда бросили
институт. Мне посчастливилось с репетиторством. Я стал заниматься с сыном
шеф-повара ресторана и дочерью профессоров Медицинской академии. У первого я
бесплатно обедал, вторые платили десять рублей за занятие. Тридцатилетняя
жена повара стала уделять мне чрезмерное внимание, провожать до трамвая. Я
никак не мог отвязаться от нее. Мужу не понравилось увлечение супруги, и он
рассчитал меня. Вскоре я вынужден был [11] оставить и занятия у профессоров.
Родители девушки стали убеждать меня бросить пединститут, перейти учиться к
ним в академию: профессорства не гарантировали, но сделать доцентом после
окончания учебы обещали уверенно. Но я понял, что "в нагрузку" придется
стать членом этой семьи, их флегматичная дочка мне не нравилась, и я
перестал посещать их дом.
Пришлось по воскресеньям грузить в порту ящики с мороженой рыбой, а они
по сто пятнадцать килограммов, и вдвоем не взяться - на лестнице не
развернешься. К тому же конкурирующие бомжи постоянно подгадывали "упустить"
сверху ящичек нам на головы. Другой работы в городе найти было невозможно,
голодные студенты давно позанимали все должности сторожей и истопников. Но
опять мне повезло: я устроился на полставки воспитателем в детский сад.
Дальняя езда, зато за время трехчасовой работы можно четыре раза поесть:
обед, полдник, ужин и, в компании с поварихой тетей Шурой, доесть остатки
пищи "на свободе", как она говорила, когда детей уводили родители.
И вот война. Долгожданная стипендия теперь уже не потребуется, пошли
насмарку все мои академические труды. Вышли с экзамена во двор института, а
там все бурлит. Толпы студентов, разговоры, споры, шум. Наконец появился
парторг института, народ смолк. Парторг кратко повторил заявление Молотова,
призвал к бдительности и велел ждать дальнейших распоряжений. Послышались
крики:
- Отправляйте нас на фронт!
Мы, студенты физмата, решили идти в Куйбышевский райвоенкомат. Но тут
появился работник военкомата, который объявил, чтобы все студенты института
собрались завтра в восемь часов во дворе в пиджаках, с ложками, кружками и
туалетными принадлежностями. Будут отправлять на фронт. Мы обрадовались.
[12]
Утром нас повели строем на Финляндский вокзал, посадили в поезд и
повезли к Выборгу. Разместили нас в сосновом лесу, в уже готовых шалашах.
Покормили из полевой кухни. Показали вырытую траншею и сказали: каждому
парню в течение дня свалить, очистить от веток и порезать на части двадцать
сосен; из этих бревен солдаты будут делать эскарпы по бокам траншеи, чтобы