"Максим Михайлов. Стреляешь в брата - убиваешь себя " - читать интересную книгу автора

него слабнут, становятся ватными колени, а ладони покрываются противным
холодным потом. Мозг затопило ощущение полнейшей нереальности происходящего,
помимо воли Андрей начал чувствовать себя персонажем третьесортного
голливудского вестерна. Впервые на его глазах убили человека, а может быть
даже двух и ничего не произошло. Мир не перевернулся, молния посланная с
небес не поразила убийцу на месте... Не изменилось вообще ничего, даже
огромные "Командирские" часы на руке продолжали также размеренно тикать
отсчитывая секунды и так же несуразно смотрелись на слишком тонком юношеском
запястье. Мир остался прежним, и жизнь молодого аспиранта все так же летела
сквозь него, и время не замедлило своего бега, так же продолжали параллельно
с ним жить в этом мире профессор и погромщики, визжащая продавщица и с
ухмылкой принимающий поздравления усташа убийца. Это казалось невероятным,
но так было.
Из оцепенения Андрея вывел многоголосый истошный вопль, долетевший от
входа в магазин. Понимая, что никакого сопротивления больше не предвидится,
погромщики вновь бросились на штурм. Двери продержались недолго и вскоре
распахнулись, слетели с петель под напором людской массы. Но даже обе
снесенные створки не смогли обеспечить достаточно широкого прохода для того,
чтобы вместить всех желающих попасть внутрь и часть наиболее предприимчивых
налетчиков попыталась пробиться в магазин через стеклянные витрины.
Мелькнула в воздухе невесть откуда взявшаяся совковая лопата и, описав
неэкономную размашистую дугу, врезалась в витрину, со звоном просело вниз,
трескаясь и опадая стекло. Острые сабли осколков равнодушно стегнули по
прижатым толпой к самой витрине, до последнего не осознававшим грозящей
опасности людям, вот тогда то и раздался приведший Андрея в себя крик.
Однако десяток раненых не мог уже никого остановить и даже задержать, прямо
по ним равнодушно отталкивая в сторону тела, скользя в кровавых лужах,
безжалостно топча упавших, в магазин рванулась толпа погромщиков. На
какой-то момент здание стало напоминать муравейник, с такой же
целеустремленной суетой носились по нему, взад-вперед расталкивая друг друга
люди-муравьи. Вскоре из общей сутолоки начали вырываться счастливые
обладатели добычи, они бережно прижимали к груди коробки и мешки с товарами,
сжимали в охапку ворох костюмов и платьев, тянули за собой волоком
тяжеленные ящики. Объединяло этих счастливцев одно, косясь по сторонам
воровато прищуренными глазами, они спешили скорее скрыться с захваченным
добром в ближайшей подворотне, нырнуть в боковую улочку, пока не догнали и
не отняли захваченное менее наглые и удачливые участники погрома. Мимо
прижавшихся к нагретой солнцем кирпичной стене дома историков быстрым
семенящим шагом проковыляла благообразная старушка, бережно прижимавшая к
высохшей груди навороченный музыкальный центр. Огромные черные колонки она
перекинула за спину, и они болтались за плечами, как уродливые крылья
гигантской летучей мыши. Увидев Андрея с профессором, она испуганно
шарахнулась в сторону и зашипела рассерженной кошкой, сразу давая понять
внезапно вынырнувшим из-за угла незнакомцам, что без боя она со своей
добычей не расстанется. Андрея аж передернуло от ужаса и отвращения,
настолько символичным ему показалась эта картина: убеленная сединой старушка
с внешностью отставной статс-дамы королевского двора, готовая вцепиться в
горло первому встречному, покусившемуся на электронную диковину, что она
сама только что украла, хотя голову можно отдать на отсечение даже не
представляла, как ее включать. "Дикость, дикость... Какая же дикость!" - как