"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

за это время изворотливое воображение подполковника. Никого из своих
офицеров в пару на эту незапланированную ночевку Севастьянов решил не брать,
зато уж и самому слинять сразу же как сослуживцы явятся завтра в часть. Хоть
так компенсировав потерянное в бестолковом карауле время. В том, что хохлы и
без его надзора никуда не денутся он ни минуты не сомневался, но навестить
иностранцев все же стоило, чтобы лично на них поглядеть и заодно
продемонстрировать начальству служебное рвение.
Рампа располагалась от жилой зоны площадки километрах в полутора и
Севастьянов пока добрался до нее уже пришел в достаточно ровное и даже
благодушное состояние духа. Военная служба неизбежно учит человека
воспринимать любые неприятности с немалой долей философского смирения,
излишне по поводу них не рефлексируя. Иначе большая часть людей в погонах
уже давно сошла бы с ума и погрузилась в глубокую депрессию раздавленная тем
потоком дерьма, что в армии ежедневно выливается на голову любому,
практически вне зависимости от звания и занимаемой должности. Вот и
Севастьянов, пройдя едва половину пути, уже перестал чертыхаться и даже
принялся едва слышно насвистывать в такт неспешной поступи что-то
лирическое, довольно щурясь под лучами валящегося за степной горизонт
багрово-красного солнца и умильно разглядывая чахлую листву редких деревьев
с маниакальным упорством насаженных по всей площадке солдатами испытательных
групп.
Для Севастьянова всегда оставалась загадкой эта страсть армейского
начальства к созданию живых насаждений. Сколько он себя помнил еще с
курсантских времен от деревьев военным доставались только лишние проблемы:
каждую осень приходилось титаническими усилиями сгребать на закрепленной
территории опавшую листву, весной необходимо было опиливать не пережившие
зиму сухие ветви, а летом копать вокруг стволов похожие на лунные кратеры
ямы и белить их до точно вымеренного придирчивым старшиной уровня... Одни
проблемы короче... Но если по счастливой случайности в расположении некой
абстрактной воинской части деревьев вдруг не оказывалось, то их тут же
принимались сажать, проявляя при этом чудеса упорства и воли к победе. Ни
засушливый, ни чрезмерно морозный климат не могли остановить этого процесса.
"И на Марсе будут яблони цвести!" И еще если бы яблони! Почему-то во всех
гарнизонах, где довелось послужить Севастьянову деревья сажались
исключительно бесполезные, не могущие искупить посвященной им возни даже
сомнительной ценностью плодов.
Занятый мыслями о принудительном озеленении планеты Севастьянов
незаметно преодолел отделявшее его от рампы расстояние, выйдя прямо к
забетонированному скату этого циклопического сооружения. Рампой в
испытательном центре звался возведенный еще в лихое советское время грубый
бетонный перрон высотой вровень с подножкой товарного вагона покрытый
шиферной крышей покоившейся на ободранных каменных столбах. О назначении
этой самой прохудившейся где только можно кровли с азартом спорили уже
несколько поколений испытателей. Одни придерживались вполне
материалистического объяснения, указывая на необходимость сохранения
прибывших грузов от дождя и снега. Другие приводили более романтичные
резоны, вплоть до сокрытия внешнего вида российского оружия от наблюдения со
спутников. И та и другая версия страдали явными недостатками. Ведь от
осадков в принципе неплохо защищал сам вагон, а от спутникового глаза
непременные брезентовые чехлы, которыми у нас по привычке кутают все, что ни