"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

и не выдано России грузинской стороной. Так что формально он считается
пропавшим без вести, однако свидетельства выжившего члена экипажа, говорят
за то, что Ваш племянник, как это ни прискорбно, все же мертв.
Севастьянов невольно подтверждающе кивнул, слова оперативника полностью
совпадали с его собственными мыслями на этот счет. Конечно, тлела где-то
подспудно безумная надежда на чудо, но холодная рациональность брала свое.
Скорее удивительным везением можно было посчитать тот факт, что из экипажа
обстрелянного самолета выжил хоть кто-то. Этот парень точно родился в
рубашке, потому как шанс остаться в живых в таких условиях равносилен
сорванному джек-поту в казино.
- Вам, конечно, известно, что зенитные ракеты комплекса "Бук" оружие
чрезвычайно мощное. А сам комплекс даже неформально зовут "убийцей
летчиков".
И вновь Севастьянову оставалось лишь молча кивнуть. Безопасник
основательно подготовился к беседе, и добавить к сказанному было нечего.
Действительно избыточно мощный заряд боевой части оставляет очень мало
надежд на выживание даже не пораженного разлетающимися во все стороны
готовыми убойными элементами пилота. Не погиб от осколков, размажет ударной
волной. От того и прозван комплекс "убийцей".
- То есть формально можно сказать, что виновником гибели Вашего
племянника был тот, кто снабдил грузинскую армию столь современным
оружием, - меж тем продолжал настойчиво гнуть известную только ему одному
линию фээсбэшник.
Севастьянову вновь оставалось лишь тупо кивнуть в ответ. Да, все так,
как он говорит, вот только что настырный опер хочет из этого вывести? Хочет
толкнуть его на месть хохлам? Заставить сбить их самолет? Убить неугодного
России президента? К чему вообще этот вызов, зачем бередящий только начавшую
схватываться коркой запекшейся крови рану разговор? "Надо собраться, надо
внимательнее следить за расплетающейся нитью его слов, вникать в сказанное,
а по возможности и в то, что сказано не было, а только подразумевалось, -
настойчиво билась в глубине мозга еще не поглощенная расчетливо вызванным
приступом болезненных воспоминаний рациональная мысль. - Надо собраться,
надо собраться. Не поддаваться ему, ведь он это специально, нарочно выбивает
из равновесия". Севастьянов с ненавистью глянул в водянистые ничего не
выражающие глаза собеседника, и тот, почувствовав видимо, что где-то
перегнул палку, произнес уже мягче:
- Поверьте, я всецело сочувствую Вашему горю, Виктор Сергеевич, но,
увы, государственные интересы требуют от меня, вести сейчас этот разговор.
Надеюсь, Вы, как человек военный, меня поймете и простите. К сожалению,
такова суровая необходимость...
Севастьянов слабо махнул рукой, прерывая поток его красноречия.
- Не стоит передо мной извиняться. Я все понимаю, надо, так надо... Так
что переходите уже к делу, не нужно этих вот прелюдий...
- Хорошо, - разом построжал фээсбэшник, лязгнув тщательно выверенным
количеством металла в голосе. - На самом деле я уполномочен сообщить Вам
строго конфиденциальные факты, касающиеся боевого применения комплексов
"Бук" в осетинском конфликте.
Он значительно глянул в лицо Севастьянову, проверяя какое впечатление
произведут его слова. Однако этот вопрошающий взгляд пропал втуне,
разбившись о полную бесстрастность офицера. Конфиденциальные факты