"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

только далеко на горизонте тянется едва заметное облачко пыли, похоже еще
чья-то гусянка гарцует по степи.
- Тащ капитан, тащ капитан, - гнусавит из глубины боевого отделения
нарочито тонким и противным голосом Капеллан. - А когда уже моя очередь
водить? Гром того и гляди всю соляру искатает, а мне когда же учиться?
- Не спеши - успеешь, - наставительно обрывает его Севастьянов и,
оборачиваясь к водителю, коротко бросает: - Полный вперед!
СОУ рвет с места как норовистая лошадь раньше, чем он успевает
опуститься в кресло начальника расчета, движок отчаянно воет.
- Йа-хуу! - в полном упоении орет Гром, давя на педали, жаркое степное
солнце нежно лижет его покрытое пылью лицо.
И тут же картинка кардинально меняется, как в повернувшемся вокруг
своей оси калейдоскопе.
Мелкие злые крупинки снега режут лицо в кровь, с визгом летят из-под
бешено вращающихся гусениц, внося свою лепту в и без того свирепствующую
поземку. Не видно ни хрена, не смотря на открытые на полную люки. Гусянка
прет напрямую без дороги, сзади в спарке идет вторая. Видимость - метров сто
не больше. На головной курс держат по компасу, ведомая машина, старается не
потерять головную. Малейшая неточность и можно промазать мимо дальнего
измерительного пункта - конечной цели рискованной экспедиции. Промазать и
уйти в глухую заснеженную степь, по прямой, пока хватит горячего... И никто
не найдет, никто не спасет и не придет на помощь. Потому что больше машин,
способных преодолеть снежную целину в части нет. А вертушки который день
прикованы к земле не на шутку разыгравшимся бураном. Промахнуться мимо -
практически верная смерть. Заплутаешь и замерзнешь в бескрайней степи. Может
быть, это произойдет всего в нескольких километрах от людей, от тепла, но
видимость в сотню метров не позволит тебе различить спасительные огни. Оба
экипажа все это знают, полностью осознают риск, на который идут. Но на
дальнем измерительном пункте умирает солдат, у него приступ острого
аппендицита. Если бойца в ближайшее время не доставить в госпиталь
воспалившийся аппендикс прорвется, выбрасывая внутрь организма гнойный яд.
Чтобы спасти солдата рвутся к дальней площадке сквозь снежный буран
гусеничные машины. У экипажей есть шанс победить смерть, у солдата без их
помощи шансов нет. Потому в экипажах только офицеры - Севастьянов с Громом
на первой машине, Померанец с Капелланом на второй.
Чертов снег, рубит, сечет уже кровоточащую кожу на лице, схватывает ее
жгучим панцирем ледяной корки, которую никак не удается сковырнуть пальцами.
- Быстрее, еще быстрее!
Что-то матерное рычит себе под нос Гром, даже не оборачиваясь,
вперившись неподвижным взглядом в крутящуюся перед машиной белую муть. Но
скорость действительно увеличивается. Как уж он умудряется совладать с
многотонной гусянкой непонятно, она и так летит, как на крыльях, вздымая
вокруг себя гигантские снежные волны.
- Левее возьми, левее! Мы слишком вправо забираем!
Звуки голоса тонут в реве турбин...
- Виктор Сергеевич, Вы меня слышите?
- Да-да, конечно, - неловко спохватился Севастьянов, выныривая из
безумной поездки наперегонки со смертью, случившейся много лет назад.
"Господа гусары, шампанское, балы и кивера..." Они в тот раз не промахнулись
мимо площадки, им повезло. "Кому суждено быть повешенному, тот не утонет!" -