"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

что-то вовсе уж беспредельное. В данном же случае, можно было гарантированно
заявлять, что оскорбленный подполковник просто утрется и молча покинет
заведение вместе со спутницей, не нарываясь на излишние неприятности. В
конце концов ничего из ряда вон выходящего не случилось, потом вполне можно
оправдаться, доказав, как дважды два и себе и своей женщине, что поступил
абсолютно правильно не унизившись до разборок с обнаглевшими хамами. Вот
только они от того у нас и обнаглевшие, хамы-то, что никто из нормальных
людей до них не унижается.
Севастьянов тяжело вздохнул, с неохотой выдергивая себя из того
чудесного расслабленного состояния, в котором только что пребывал. Кто-то из
черных, стоявших позади заводилы, что-то прогыргыкал на непонятном чужом
языке, вожак одобрительно усмехнулся. Остальные откровенно захохотали. Не
надо было большого ума, или знаний языков, чтобы сообразить, что смеются над
ним, Севастьяновым. Осознание этого неожиданно отозвалось внутри звенящей
холодной яростью. Это было особое состояние, в котором мозг начинал работать
необыкновенно четко и быстро, рефлексы обострялись до предела, а мышцы ныли
от переполнявшей их взрывной энергии. Севастьянов даже удивился, давно он
такого не испытывал, пожалуй, с тех пор, как окончательно завязал со
спортивной карьерой и перестал выходить на ринг. Опять, который уже раз за
последнее время, с ним произошло нечто необъяснимое, накатило изнутри что-то
прочно забытое за ненадобностью, что-то темное, не рассуждающее,
первобытное... Почудилось вдруг что кто-то невидимый стоит сзади, прижавшись
к нему вплотную, смотрит сейчас на него, дышит тяжело прямо в плечо,
вглядываясь недобро в веселящихся кавказцев. Кто-то внимательный и
напряженный, готовый вместе с ним броситься в драку. И от этого незримого
присутствия стало вдруг совершенно невозможно просто отступить, сделать вид,
что ничего не случилось, что не хочешь связываться с хулиганами... Слишком
явственно ощущал сейчас Севастьянов направленный на него чужой взгляд,
взгляд оценивающий и испытующий, откровенно ожидающий его реакции на
происходящее... Вполне определенной реакции... И обмануть эти ожидания
отчего-то казалось абсолютно невозможным, лучше уж сразу умереть на месте...
- Ну че выстал, э? От сытыраха в шытаны наложил, да? - вожак расплылся
в широкой улыбке и потянулся растопыренной пятерней к лицу Севастьянова.
То ли похлопать хотел барственно по щеке, то ли впиться жесткими
пальцами, отталкивая в сторону.
- Витя не надо! - успела пискнуть откуда-то из-за спины Марина.
Она в отличие от опьяненного своим могуществом кавказца успела заметить
короткое движение Севастьяновской руки метнувшейся навстречу обидчику.
Однако и она изрядно опоздала. Крик еще звучал в воздухе, когда мерзко
хрустнула вывернутая на излом кисть вожака черных, а сам он вздернутый вверх
словно невидимой силой застыл, нелепо выгнувшись и балансируя на одних
носках. Никто в тот момент еще ничего не понял и не осознал, продолжали все
так же широко и радостно скалиться трое кавказцев, нарочито отвернулась,
делая вид, что ничего не замечает официантка, кося исподтишка любопытным
взглядом. Лишь, фээсбэшница похоже смогла все правильно оценить и принять
единственно верное на тот момент решение. Пользуясь секундным
замешательством нападающих все еще не врубающихся в то, что привычный
сценарий увлекательной игры "покажи русскому рабу его место" на этот раз дал
сбой, она быстрой тенью скользнула мимо них к выходу, к дверям на улицу, где
вполне можно было застать военный или милицейский патруль, а на худой конец