"Максим Михайлов. Чего не прощает ракетчик" - читать интересную книгу автора

упрется другим концом в его грудь.
Еще один длинный стремительный шаг, нога почти не поднимается над
полом, скользит в сантиметрах от его поверхности, опускается на него твердо,
всей ступней, обеспечивая максимально надежный упор и тут же разгибается в
колене пружиной швыряя вперед вторую ногу, целящую острым носком армейской
туфли прямо в горло, под задранный вверх подбородок в судорожно двигающийся
кадык. Севастьянов не почувствовал удара, ступня уткнулась во что-то мягкое,
податливое, легко провалившееся под грубой кожей и резиной подошвы.
Провалившееся с горловым хлюпающим звуком, примерно такой издает засасывая
воздух водопроводный кран. Кавказец бессильно завалился навзничь, уронив
руку с готовым к бою оружием, пистолет металлически звякнул о пол. Однако,
тот, кто командовал сейчас Севастьяновскими мышцами, не был удовлетворен
таким результатом. Стремительно переломившись в поясе и тем самым вкладывая
в удар весь немалый вес тела, Севастьянов впечатал кулак в темя черного.
Глухой костяной звук ударил в уши, отразился болью в ушибленных костяшках,
заросшая густыми смоляными кудрями голова кавказца безвольно мотнулась из
стороны в сторону. А локоть ловко упавшего рядом на одно колено
подполковника уже с размаху врубился противнику в основание черепа,
окончательно выколачивая из него сознание.
И тут же все схлынуло, словно горячая очищающая волна пробежала по
жилам и пенным валом ударила в мозг. Севастьянов невольно затряс головой,
пытаясь выбросить из нее только что пережитый ужас полной утраты контроля
над собой, оглянулся, с удивлением рассматривая поверженного кавказца, не
веря, что такое мог сделать он. Конечно, за спиной у Севастьянова был
немалый опыт мальчишеских драк, обязательный курс рукопашного боя,
пройденный в военном училище, да и во взрослой жизни обычные бытовые
потасовки с чересчур наглыми согражданами пару раз случались... Но то, что
произошло сейчас было абсолютно за гранью его способностей. Он с содроганием
вспомнил смертоносную пластику отточенных движений собственного тела и с
подозрением взглянул на поднятые к лицу руки. Вытянутые пальцы мелко
дрожали, неприятно ныли от только что испытанной предельной нагрузки мышцы,
саднили разбитые костяшки.
- Пистолет забери. Пригодится, - спокойно посоветовал кто-то,
находящийся прямо внутри головы, по-крайней мере у Севастьянова было четкое
ощущение, что голос прозвучал именно у него в черепной коробке.
Он на секунду замер, пытаясь разобраться, кто же это с ним говорит,
даже успел мельком что-то подумать о слуховых галлюцинациях. Однако слова
прозвучали вполне явственно и настолько повелительно, что воспринимались как
прямой приказ и особого времени на раздумья не оставляли. Подполковник в
каком-то тупом оцепенении послушался. Наклонился к потерявшему сознание
кавказцу и неловко выкрутил из его толстых расслабленных пальцев пистолет,
ощутив мгновенный приступ неуместного сейчас отвращения, когда прикоснулся к
покрытой липким потом пластмассовой рукояти. Большой палец офицера привычно
проверил флажок предохранителя, а указательный осторожно лег на спусковой
крючок. Оставался еще один противник, надежно нейтрализовать которого он не
успел, забывать об этом не следовало, и Севастьянов развернулся к последнему
оставшемуся на ногах кавказцу. Тот успешно выпутался из мебельной ловушки,
но нападать не спешил, впечатленный видимо постигшей товарищей судьбой и
видом грозно поблескивающего в руке офицера оружия. Севастьянов преувеличено
кровожадно оскалился наводя на него пистолет, рассчитывая просто испугать и