"Кальман Миксат. Говорящий кафтан " - читать интересную книгу автора

перенести.
Матяш Лештяк, с напускным смирением на лице явившийся к "отцам города"
(такова уж была повадка у старика, когда он чувствовал за собой силу),
застал их охваченными страхом.
- А вам чего здесь надо? - грубо спросил его Путноки,
- Я за парнем пришел, милостивый государь.
- За каким еще парнем?
- За сыном моим. Заберу домой беднягу.
- Если мы его отпустим...
- Конечно, конечно, - проговорил старик небрежно и развернул перед
господином Путноки грамоту Ибрагим-паши. - А вообще как господам будет
угодно...
Пробежав послание паши, триумвират капитулировал, от страха даже за
затылок схватился, ибо добрейший Ибрагим-пата, взяв перо в руки, никогда не
мог начертать серьезного послания, не сдобрив его веселой шуткой. Так и на
этот раз внизу он приписал: "Вижу, у вас очень свербят шеи".
- Вот теперь другое дело, - проговорил перетрусивший триумвират. -
Приказу мы подчиняемся. Однако сейчас поздний вечер, да и тюремщика уже нет.
Выпустим мы твоего Михая завтра утром.
Портной отправился домой, но чуть свет снова был у ворот ратуши. Погода
стояла прескверная, клубился плотный туман, падал легкий снежок.
"Отцы города" явились в ратушу довольно рано, особенно Путноки,
которого ночью осенила отличная мысль; он спешил изложить ее своим коллегам.
- Нехорошо будет, если Лештяк выйдет на свободу. В башке у него ума и
хитрости хоть отбавляй.
- Да, башка у него крепкая, это верно. Но и санджак-паше мы не можем
перечить.
- А я и не собираюсь этого делать. Выпустить-то его на свободу мы
выпустим, но пошлем в такое место, откуда он уж больше никогда не воротится.
Словом, поручите это мне, милостивые государи!
На улицах было на редкость людно для такого раннего часа. Жители - кто
в котомках, кто на тележках - спешили увезти все, что было у них ценного, на
отдаленные хутора. Появление Олай-бека у стен города повергло всех в ужас.
Ибо бравый Олай-бек, нужно признать, не был торгашом, подобно Чуде, или
ничтожеством, вроде Дервиш-бека, которые довольствовались похищением
какого-то там попика или красивой девчонки. Храбрый Олай-бек был человеком
широкого размаха. Наведывался он редко, но уж если приходил то угонял в
рабство сразу целую улицу: женщин, детей, причем со всем скарбом, с лошадьми
и домашним скотом, - не оставляя после себя ничего, кроме свиней, мясо
которых, как животных нечистых, запрещает есть святой Коран. Таков был
Олай-бек, надо отдать ему должное.
Прослышав об его требованиях, именитые люди Кечкемета потянулись к
зданию ратуши: один нес денег, другой -хлеб, третий шел предложить дров. На
дворе было раннее утро, но дурные вести - лучший будильник.
Многие недовольно заворчали, когда господин Путноки распорядился
привести Михая Лештяка из тюрьмы в ратушу.
Лештяк предстал перед триумвиратами немного побледневшим, но с высоко
поднятой головой.
- Михай Лештяк, -торжественно провозгласил триумвират - вам
возвращается свобода!