"Кальман Миксат. Говорящий кафтан " - читать интересную книгу автора

Потом в отчаянии, порывистым движением сумасшедшего он схватил ножницы
и стал кромсать на куски великолепный шелковый доломан, который только что
сшил, хриплым голосом приговаривая:
- Сгинь, собака, лопни, собака! Конец миру!
Миру, правда, конец не пришел, но доломана - как не бывало, а бедного
Мишку действительно увели в зловонную тюрьму при городской ратуше.
Старик бросился было за ним, но у калитки его дряхлые ноги отказались
служить ему, и он только прокричал с порога:
- Не бойся, дорогой сынок, я вызволю тебя оттуда! Добьюсь твоего
освобождения!
Разумеется, в те времена это было вполне возможно: стоило только
обратиться к будайскому паше, чтобы добиться приказа об освобождении. Если
сердце будайского паши не смягчалось, то проситель шел к сольнокскому паше -
его приказ тоже имел силу. Предположим, что и сольнокский паша пребывал в
плохом расположении духа, - тогда имело смысл испросить аудиенцию у
калгайского султана, или же прокатиться в Фюлек, бить челом
вице-губернатору, а на худой конец, и почтеннейший господин Чуда мог
распорядиться, чтобы заключенного выпустили на свободу. Но проще всего было
обратиться к его благородию господину Иштвану Кохари, в Сечень. Все эти
заслуженные и достойные господа могли приказывать Кечкемету.
В это время к Лештяку очень кстати нанялся какой-то бродячий
подмастерье, внушавший доверие молодой паренек - так что Лештяк мог спокойно
перекинуть котомку через плечо и начать по очереди обходить названных господ
(с кем первым повезет), оставив на парня дом и поручив ему принимать заказы
и уговаривать нетерпеливых клиентов; служанке Эржике велено было стряпать
для него и приглядываться, что он собою представляет. "Только ты смотри,
братец Лацко (тебя ведь, кажется, Лаци зовут, сынок?), не трогай девушку.
Она -крестница моя".
С тем и отправился старик в путь. Странствовал Лештяк долго. Только в
середине зимы вернулся он домой.
А зиму " тот год предсказывали суровую, студеную, да она такой и
оказалась. Воюющим сторонам пришлось перенести много лишений. Целая сотня
отважных куруцев Текели замерзла еще до рождества. А из-за плохого урожая в
прошлом году провианта тоже было в обрез; вояки не только мерзли, но и
голодали. Словом, не было ничего удивительного, если кое-где они и
бесчинствовали.
В тот же самый вечер, когда старый Лештяк вернулся домой с грамотой
будайского паши, к городу подошел отряд калгайского султана, под
предводительством пользовавшегося недоброй славой Олай-бека, турки вели за
собой огромную толпу связанных невольников - женщин и мужчин. Олай-бек
послал с конными нарочными следующий приказ городскому триумвирату:
"Неверные собаки! Если завтра до полудня вы не пришлете мне восемь
телег хлеба, сорок волов, двадцать телег дров и четыре тысячи пятьсот
форинтов, то я сам приду за ними со своими солдатами и отрублю вашему
триумвирату две головы, поскольку городскому голове и одной головы
достаточно. Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду".
В ратуше начался переполох. Гайдуки сломя голову бегали из дома в дом,
передавая горожанам приказ печь хлеб и готовить дрова для могущественного
Олай-бека" Однако самым сложным оказалось собрать деньги, так как городская
казна была пуста. Такое кровопускание сейчас не очень-то легко было