"Кальман Миксат. Зонт Святого Петра" - читать интересную книгу автора

постепенно он обрел душевное равновесие, заглушая все тревоги свои молитвой.
Молитва принадлежала ему безраздельно и была той вечно плодоносящей нивой,
где он всегда мог собрать жатву, столь ему необходимую: терпение, надежду,
утешение, удовлетворение. Понемногу он принялся благоустраивать свое жилище,
чтобы сделаться однажды самому себе хозяином. Лишь капеллан может понять,
что это значит. На свое счастье, он встретил в соседней деревне Копанице
старого школьного товарища. Тамаш Урсини, большой, грубоватый человек,
резкий и прямолинейный в разговоре, сердце имел отзывчивое и дал ему взаймы
денег.
- Глогова твоя - препаршивое местечко, - сказал Урсини. - Да, это не
епископство в Нитре. Но что доделаешь? При тощем стаде и пастух тощ.
Придется тебе потерпеть. Даниил среди львов чувствовал себя куда хуже. Твои
же в конце концов только овцы.
- И даже не обросшие шерстью, - смеясь, присовокупил его преподобие.
- Есть у них и шерсть, да нет у тебя подходящих ножниц.
Прошло немного времени, и священник, приобретя на взятые в долг деньги
мебель, в один прекрасный осенний день переселился в собственный дом. Какое
это было наслаждение - расхаживать по собственному дому, раскладывать
собственные вещи и, наконец, сладко уснуть в собственной постели, на тех
самых подушках, для которых еще мать ощипывала перья. Он погрузился в
раздумье и долго-долго предавался мечтам; перед тем как заснуть, он сосчитал
бревна, чтобы не забыть, что увидит во сне.
И он не забыл - это был восхитительный сон. Ему снилось, что он
гоняется за мотыльками по лугам родного села, собирает птичьи гнезда,
заливает нору суслика, резвится со своими приятелями, девчонками и
мальчишками; он даже подрался с Пали Сабо и только-только собрался проучить
его как следует, уже поднял было прут, как вдруг кто-то стукнул снаружи в
окно.
Священник сразу проснулся, вздрогнул и стал протирать глаза, отгоняя
сладостный сон. Было утро, светило солнце.
- Кто там? - крикнул он.
- Отвори дверь, Янко!
Янко! Кто мог назвать его Янко, обратиться на "ты", кто мог заговорить
с ним по-венгерски? Разве что один из веселых друзей, с которыми он только
что виделся во сне.
Он выскочил из постели и подбежал к окну.
- Кто там? Кто зовет меня?
- Это я, твой земляк, Мате Биллеги. Выходи, Яношка... то есть выйдите,
пожалуйста, на минутку, ваше преподобие, я тут привез вам кое-что.
Священник поспешно накинул на себя одежду. Сердце его учащенно билось.
Должно быть, чуткая душа его уже угадывала, предчувствовала дурную весть. Он
отпер дверь и вышел из сеней под навес.
- Я здесь, господин Мате Биллеги. Что вы привезли мне, почтеннейший?
Но господина Биллеги во дворе не оказалось, он стоял на дороге у воза,
нагруженного- мешками, и отвязывал лукошко, в котором сидели Веронка и гусь.
Кони Фечке и Шармань утомленно поникли головами. Шарманю очень хотелось
прилечь, он все приноравливался и так и этак, но мешало дышло. Качнувшись в
сторону, лошадь почувствовала, как упряжь больно врезается ей в кожу, - а
ведь лошадиная честь не дозволяет устроиться на отдых, пока упряжь не снята.
Редкий, из ряда вон выходящий случай, когда лошадь ложится прямо в сбруе. У