"Кальман Миксат. Миклош Акли, или история королевского шута " - читать интересную книгу автора

потчевали майским виноградом.
- Вы правы, теперь за оранжереями присматривает жена главного
садовника, - подтвердил император, - Скажите ей, что я распорядился.
- Так она мне и поверила.
Императора засмеялся.
- Вот как? Вы так полагаете, что жена главного садовника вам не
поверит? Может вы однажды уже обманули ее? Ведь вы великий искуситель, Акли,
и частенько заглядываете в сад, а садовничиха - красивая женщина. Ну ладно,
раз уж так обстоят дела, я на сей раз выручу вас и попробую реабилитировать
в ее глазах ( он весело погрозил пальцем, на котором сверкнуло кольцо с
печаткой). Но смотрите: не воспользуйтесь моим доверием во зло.
И с известной филистерской любовью к каламбурам сел к столу Миклоша и
набросал записку в несколько слов:
"Хотя звучит невероятно, на сей раз Акли правду говорит. Император
Франц".
- Ну если вам не лень, и до сих пор вы не обманывали бедную женщину,
покажите ей вот эту записку.


Глава IV.

Институт благородных девиц госпожи Сильваши и нарушенная идиллия.

Акли приятно было слышать поддразнивания и намеки императора.
Отправившись в оранжерею, он раздобыл там гроздь винограда, разумеется без
помощи императорской записки, которую Он спрятал к себе в бумажник, на
память. Потому что нимб императорского всемогущества - единственная среди
прочих человеческих слабостей, что не теряет своего воздействия на людей
даже и в непосредственной близости.
Затем Акли сел в экипаж и поехал на улицу Унгаргассе, в институт
благородных девиц госпожи Сильваши. Небо показалось ему сумрачным, затянутым
тучами хотя на самом деле на нем сияло солнце.
В другую Пору он катил этой дорогой всегда веселый, в хорошем
расположении духа. Четверги, проведенные ранее с этой девочкой, казались
теперь ему далекими и уже почти полузабытыми, как сладкие сновидения. И
только теперь она начинал понимать, как дороги они ему. Обычно девочка уже
ждала его приезда издали заслышав стук экипажа, и пока он добирался до
общего зала ожидания она уже надевала соломенную Шляпку на каштановую Корону
своих волос. Затем они шли гулять на лоно природы, играли в мяч, ловли
сачком бабочек (это еще в первый год ее пребывания здесь), а то отправлялись
в "Сосисочный Пратер"18, обходили один за другим шатры комедиантов, цирк,
манеж, катались на карусели, где даже и сам Клипа восседал на деревянной
лошадке или на козе. Клипой звала его Илонка, объединив для краткости два
слова: "Акли-папа". Это было в первый год. А во второй он получил имя
"Клипи", затем - "Липи". Они подружились, стали приятелями. Девочка быстро
подрастала, словно пальмочка, а Клипи уже больше не рос, зато постепенно
прирос к ней - сердцем. Изменились и их развлечения по четвергам. На
следующем этапе это уже были прогулки по Грабену, разглядывание магазинных
витрин, полных безделушек, кукол, игрушек, Клипа водил девочку по городу,
взяв ее за руку (на самом деле ее рука лежала в его ладони так уютно, уютно,