"Кальман Миксат. Два нищих студента" - читать интересную книгу автора

- Кто же вы такие? Куда вы и почему бредете?
- Сироты мы, некуда нам идти, поэтому и бродим мы, ищем счастья.
- Счастья? - зашипела старуха и взволнованно захлопала рукой по
клетчатой наволочке своего пухового одеяла. - А что, если я и есть ваше
счастье? Может же оно иногда и под видом умирающей старухи по земле ходить!
Что вы знаете, сморчки, о счастье! Берите, берите себе моих двух собачек.
Вот увидите, они вам понадобятся. Как знать, может, они очень даже вам
пригодятся! Нечем, говорите, их кормить? Эй, Бодри, Драва!
На зов из-под кровати вылезли две самые обыкновенные маленькие пастушьи
овчарки: мохнатые, с лохматыми хвостиками, одна - чисто белая, а другая -
черная как смоль.
- Ну как, хороши мои песики? Подойди ко мне ты, черная Бодри! Полижи
мою костлявую руку, вишь, какой у тебя теплый язык. Завещаю тебе три золотых
талера, чтобы не сказала ты, что плохая у тебя была хозяйка, а тебе, Драва,
хватит и одного талера. Знаю я, с тебя и одного довольно будет. - Сунув руку
под подушку, старуха вытащила мешочек и отсчитала из него на один угол
стоявшего перед нею столика три талера, а на другой - один.
- Ну, семинаристы, выбирайте теперь, кому какая собака. Хе-хе-хе! Давай
ты первым, который мне завещание писал!
- Я уступаю право моему младшему братишке, - отвечал Пишта. - Пускай он
первым выбирает.
- Я беру себе собаку с одним талером! - без колебания решил Лаци.
Старуха осклабилась сатанинской улыбкой.
- Молодцы ребята, молодцы! Вы наверняка найдете свое счастье. Подумать
только, какие! Каждый друг другу уступает собачку с большим наследством.
Умирающая покачала удивленно головой, да и задремала, совсем как
здоровая, а родственники стали перешептываться:
- Она и не собирается умирать. Притворилась только, чтобы нас к себе
созвать.
Однако к утру старуха все же умерла, а студенты, переночевав на
сеновале, отправились дальше, сопровождаемые двумя собаками...
Псы словно знали, какой кому принадлежит: белый бежал возле Лаци, а
черный послушно трусил следом за Пиштой.
До самого вечера брели семинаристы по неезженым дорогам, но ни собаки,
ни бескрайняя алфельдская равнина не хотели отставать от них ни на шаг.
Между тем Алфельд тогда еще не был нынешним океаном золотых колосьев, -
гнилые болота далеко вокруг распространяли свое смрадное дыхание, камыши и
трясины усеивали гигантскую степь, так что порой путникам приходилось давать
по полверсты кругаля, чтобы обойти топкие места. Вдоль дорог нигде не
белели, как теперь, приветливые хутора, и даже сумасшедшие ветряки не махали
издали руками, зазывая к себе путника: "Сюда, сюда!"
Наконец, уже поздно вечером, подошли они к лесу.
Белый пес тотчас же побежал на охоту и вскоре вернулся со здоровенным
зайцем в зубах.
- Ну, вот это собака! - воскликнул Пишта. - Теперь мы не пропадем с
голоду. Зажарим зайца и съедим.
Они расположились под одним деревом, разложили костер, смастерили
вертел, и немного погодя красное мясо освежеванного косого уже зашипело,
поджариваясь на огне.
Подростки, устремив на зайца голодные взоры, с вожделением наблюдали за