"Кальман Миксат. Два нищих студента" - читать интересную книгу автора

сколачивали трибуну. Левее располагались остальные уважаемые господа, подле
них, все так же вблизи ристалища, красовались знатные дамы и барышни города.
Из студентов на это зрелище не являлись разве только те, кто лежал при
смерти, поскольку "absentia"[9] в этом случае считалась величайшим позором.
Однако по-настоящему великолепны были сорванцы-первачки, одетые в форму.
Начиная с 1642 года в семинарии ввели форменную одежду, состоявшую из
черного доломана с белыми металлическими застежками, длинного и
перехваченного в талии широким поясом зеленого суконного плаща и невысокой
меховой шапки, делавшей наряд уж совсем фантастическим. И тем не менее их
одежда не могла быть одинаковой, поскольку это в конечном счете зависит от
двух вещей: от материала и от "швеца". Что ты там ни говори, а платье,
сшитое знаменитым Гашпаром Картошем, совсем по-иному сидит на человеке, чем
одежонка, кое-как слаженная Яношем Кожехубой.
Эти два "швеца" одевали в те дни весь Дебрецен, что может служить
очевидным доказательством того, насколько крепче нынешней была одежда в
доброе старое время.
На маленьком столике, установленном перед знатными господами, покоился
победительский приз: рукоделие Магдушки или Эстики - чаще всего какая-нибудь
безделка вроде плетеного шелкового кошелька со стальными колечками или
закладка для книги, расшитая цветным бисером и золотом. И все же велика
честь - получить такую награду из рук дочери знаменитейшего профессора. И во
сне не привидится студенту большая награда, да и наяву нет для него большей
почести.
Огромное поле в этот день оживало: кипит и волнуется людская толпа; на
вырытых в земле очагах хозяйки семинаристских харчевен стряпают всякую снедь
для пиршества, которым завершается состязание. И пыхтение варящейся в котлах
пищи, которое доносится от этих наскоро оборудованных кухонь, словно музыка,
ласкает студенческое ухо. Ветер гонит по полю дым, разорвав его на широкие
голубые ленты, и озорно обвивает ими густолистые кроны деревьев. Вместе с
дымом он доносит запах яств, смешанный с ароматом лесных цветов: вот уж в
замешательство придут пчелы, случайно залетевшие сюда в поисках меда!
Среди груды посуды в небольших бочонках - людской потешник: дешевое
вино. Именно с него у людей начинается зуд в ногах. А ведь все кулачные бои
в Большом лесу обязательно заканчиваются плясом.
Само же сражение протекало следующим образом. Сначала двое старейших
семинаристов набирали каждый себе из студентов "войско": одни были "венгры",
другие - "турки" (впрочем, в иные годы, и не так уж редко, не "турки", а
"немцы"). Предводители метали монету, и, если она падала изображением девы
Марии вниз, первым выбирал себе одного бойца "турок", а уже после него -
"венгр". Затем снова кидали жребий, кому первому выбирать, пока не разбирали
по двум лагерям всех желающих сражаться. Разумеется, самый большой спрос был
на силачей, знаменитых бойцов, и только в самом конце жеребьевки черед
доходил до слабосильных, худеньких "первачишек". Впрочем, и они сгодятся в
драке: будут вертеться под ногами у сражающихся, смотришь, какой-нибудь
"герой" споткнется об них и упадет.
Когда же оба лагеря изготовились к схватке, выстроились друг против
друга, горя нетерпением и боевым задором, бургомистр города, сам большой
любитель благородной драки, трижды взмахивает своей палкой с костяным
набалдашником, и противники с неописуемым криком и шумом бросаются друг на
друга. Понятно, в этом случае "герундиум" уже не применялся, и участники