"Илья Львович Миксон. Семь футов под килем" - читать интересную книгу автора

"железному канцлеру" монумент стоит, Бисмарку. Вот там, на холме...
- Можно подняться, - предложил Кудров, - вид оттуда хороший.
Лешка был с фотоаппаратом, отцовским.
На холме узкая асфальтированная дорога перешла в лесную аллею,
извилистую и крутую. У вершины деревья и кусты почтительно остановились,
словно не решились приблизиться к суровому канцлеру. Вокруг памятника было
голое пространство.
Монумент поражал не величием, не искусством зодчих и архитекторов, а
размерами: от основания до макушки Бисмарка - с трехэтажный дом.
Закопченный гранит цвета парадного нацистского мундира, нарочитая
грубость форм подчеркивали резкую, солдафонскую натуру бывшего
премьер-министра кайзеровской Германии.
Каменный великан в накинутом на плечи военном плаще тяжело опирался
обеими руками на рыцарский меч.
Бисмарк никак не вписывался в кадр фотоаппарата. Лешка приседал на
корточки, отходил в дальний угол площадки - ничего не выходило!
- С косогора спустись немного, - посоветовал Кудров.
На обрывистом склоне - Лешка открыл рот от неожиданности - росли
белоствольные деревца с кружевной зеленью.
Лешка обрадовался так, словно встретил друзей детства:
- Березы!
Позабыв о Бисмарке, он погладил шелковистую кору. Подошли остальные. И
каждый прикоснулся к березке.
- Как же они попали сюда? - дивился Паша. - Немцы в войну вывезли?
- Березы по всему миру растут, - сказал боцман. - Но, конечно, не
такие, как дома, на родине.
Возвращались другой дорогой - пологой, сразу перешедшей в улицу. Дома
сплошной стеной; на первом этаже пивные, закусочные, крохотные магазинчики:
войдут четверо - не повернуться.
Тесная улочка вдруг оборвалась. На открытой зеленой лужайке до войны,
наверное, были дома. Неподалеку стояла высоченная церковь, двухцветная:
внизу - красный кирпич, верх и купол со шпилем - сизые, будто окисленная
бронза.
- На колокольню, что у нас на Владимирской стоит, похожа, - заметил
моторист.
- Собор Михаила, - пояснил боцман. - Внутри лифт есть, до самого верха
поднимает.
Лешка, задрав голову, смотрел на открытый балкон с колоннами.
"Забраться бы туда и сфотографировать сверху весь Гамбург".
Двери-ворота собора были заперты.
Впереди, справа и слева от широкой улицы, над старыми, в шесть - восемь
этажей, зданиями и современными небоскребами из стали и стекла возвышались
вековые кирхи, остроносые, как ракеты.
Никто на русских моряков не обращал внимания, как на туристов в
Ленинграде. Лешка шагал спокойно и уверенно. Он как-то быстро освоился
здесь. Даже не верилось, что это заграница. Надписи только всюду немецкие.
Лешка читал и мысленно переводил их. Получалось!
Улица вывела моряков на просторную и пустынную площадь со станцией
метро в центре.
- Отсюда до Хагенбека остановок восемь, - сообщил боцман.