"Илья Львович Миксон. Семь футов под килем" - читать интересную книгу автора

ресторанов и обзорных площадок.
Пассажирские причалы для морских судов и местного водного транспорта
ярмарочно пестрели красочными рекламами бесчисленных портовых киосков.
У Паши захватило дух.
И Лешка никогда не видел такого большого города сразу, почти целиком.
Ленинград красивее и крупнее Гамбурга, но посмотреть на него так нельзя,
разве что с самолета.
- А то что за церковь? Вон, без креста, на берегу, под зеленым куполом!
- Въезд в Эльба-тоннель.
- Крутой спуск?
- Нет, лифтом опускают.
- Здорово!
- Подумаешь, невидаль! - осадил Лешкин восторг Зозуля. - Гремит,
грохочет, точно сотню якорь-цепей враз травят. Преисподня железная.
Боцман не терпел, когда расхваливали что-нибудь чужое: город, судно,
страну - все едино.
Катер широко развернулся и прошел вблизи белоснежного нарядного
лайнера.
- Наш, - горделиво отметил Зозуля, - "Сибирь"!
В советском порту он и взглядом бы не удостоил "пассажира": "Подумаешь,
невидаль! Морская гостиница интуриста!" Но здесь, в чужом порту, "пассажир"
был своим, частицей Родины.
Людей на набережной было относительно мало. Можно разглядеть каждого.
Смотреть только нечего: люди как люди, обыкновенные. Ничего в них
иностранного нет. Разговаривают, правда, на непонятном языке. Так и твой
язык не всем доступен.
Моряков было много. Англичане, американцы, поляки, русские,
скандинавы - полный интернационал. Покупали в киосках открытки с видами
Гамбурга, пивные стаканы с трафаретными рисунками, разные сувениры. Играли в
автоматическую лотерею.
Небольшой ящичек, похожий на кассу бескондукторного автобуса в
Ленинграде, даже верх такой же - прозрачный. Сквозь толстый плексиглас
видны: разноцветное драже, миниатюрные складные ножички, крохотные
зажигалки, брелоки для автомобильных ключей. Все вперемешку.
Паша не устоял перед соблазном приобрести гамбургскую зажигалку за
десять пфеннигов. К тому же Кудров заверил: автомат - беспроигрышный,
что-нибудь да выпадет в окошко внизу.
Выпали три шарика - три конфетки. Паше не терпелось попробовать выигрыш
на вкус. Конфетка оказалась такой крепкой, что ее едва удалось разгрызть.
Рот наполнился лекарственной горечью, лицо исказилось гримасой.
- Перекусил? - с серьезной миной спросил Кудров. - Тогда пошли дальше.
Куда двинем? К Хагенбеку?
Лешка решил, что Хагенбек - какой-нибудь нумерованный кайзер,
германский царь. Нужны ему эти цари!
- А здесь есть музей Тельмана?
Зозуля хмыкнул:
- Забыл, где находишься, Смирнов?
Ничего Лешка не забыл. Гамбург - старый центр революционного рабочего
движения. Здесь вождь пролетариата Германии поднимал на восстание народ.
- В ФРГ ты, Смирнов, а не в демократической республике. Тут одному