"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

Миррина.
- Ты звала меня, - сказала она. - Вот я и пришла. Хочешь, я погадаю
тебе о твоей судьбе? Покажи руки... Но этого мало, мне нужно пролить кровь
цыпленка. Найдется у тебя цыпленок?
- Вечером у меня обедает Феоктин со своими друзьями, - отвечала
Миррина. - Будет Филомор-философ, Клеофон, которого еще называют женским
именем - Тимарионой. Придут еще и другие и, между прочим, поэт Сефисодор. Я
познакомилась с ним недавно; он какой-то сумасшедший, но презабавный...
Конечно, должны быть цыплята. Я сейчас пойду, узнаю!
- Нет, подожди, дай мне взглянуть... У тебя хороший дом, Миррина!
- Небольшой, но очень красивый. Помнишь комнату, которую я занимала у
Евриномии? Их было ровно двадцать, похожих одна на другую, на двадцать
женщин. Четыре стены, выкрашенные известью, земляной пол, устланный
циновками, в углу постель, прикрытая шерстяным одеялом. Иногда, под вечер,
когда я лежала на ней, в единственное отверстие в потолке падал солнечный
луч и освещал постель. Луч был прямой и сверкающий, точно стеклянный. Тогда
я нарочно, не отрываясь, так пристально смотрела на него, что принималась
косить.
Она засмеялась.
- Вот и все! Больше ничего. Да, еще старик, который спал во дворе, в
тени не шире его тела: какой-то сумасшедший святой, которого женщины
прикармливали, чтобы он приносил им счастье. Запах оливкового масла и
курений, которые сжигали перед изображением Афродиты; кувшины с водой для
омовения; медные чашки на маленьком низком столике; мой глиняный тамбурин;
большой сундук, куда я прятала свои вещи и куклу...
Она еще сохранилась у меня, эта кукла... Я покажу ее тебе! И сундук я
тоже оставила на память ради красивых цветов, нарисованных на крышке.
Феоктин часто подсмеивается надо мной...
- Ты сохранила сундук?
- Да, из-за цветов. Помнишь его? Хочешь посмотреть? Ты увидишь нашу
чудную комнату... Пойдем!
Это была просторная комната, выложенная мраморными плитами, с
единственным окном, защищенным от солнца легкой деревянной решеткой.
Кровать, покрытая нумидийскими козлиными шкурами, была высечена из четырех
мраморных глыб с изголовьем, украшенным фризом, на котором был изображен
фавн; под потолком висела тройная медная лампа с удлиненными резервуарами
для фитилей. Кроме перечисленных предметов, в комнате ничего больше не было;
она была почти пустая.
- Сундук вон там, в углу. Феоктин покрыл его вифинским ковром. Но это
он самый...
- Ты прячешь в него свои драгоценности?
- Нет, - отвечала Миррина, и в голосе у нее зазвучало недоверие. - Там
нет ничего, кроме старья. Взгляни сама!
Она открыла сундук, завязанный веревкой.
- Феоктин кладет в него свои книги, это все его свертки. Для моих вещей
он теперь слишком мал, - прибавила она с гордостью. - Их хранит африканка в
отдельной комнате наверху. Я потом покажу тебе...
Ордула небрежно спросила об обеде, которым Миррина собиралась угощать
своих гостей.
- Будет осетрина из Гебра, фаршированная, - объявила Миррина. - Кроме