"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу авторатого, я заказала печень белых гусей в меду...
- И цыплята? - Ах, да, чуть не забыла! Подожди здесь, я сейчас пойду и выберу самого лучшего, живого. Ордула осталась одна. Она быстро опустила в сундук, между свертками, принесенные ею книги и поспешила присоединиться к Миррине, которая прошла во внутренний двор с двойным рядом колонн. Рабы делали там приготовления к ужину и накрывали низкий стол: Феоктин и его гости вкушали пищу, сидя на подушках, а не лежа, как это было в обычае у римлян. По другую строну колоннады возвышалась статуя Изиды, которую теперь чтила Миррина, с нежным и задумчивым лицом. К выражению сладострастия на нем примешивалось выражение вдумчивой, чисто земной кротости, несвойственной другим богам. То девственница, то возлюбленная Озириса, то снова девственница, оплакивающая своего умерщвленного и растерзанного на куски любовника, то снова любовница, после того как ей удалось по кускам собрать окровавленное тело и воскресить его, - Изида, имевшая среди своих первых почитательниц одних только проституток, принимала теперь поклонение со стороны женщин безупречного поведения и вполне порядочных людей. Она воплощала собой безграничный свет, милосердие, учила смертных очистительным ритуалам, которые сулили вечное блаженство. Миррина благоговейно облачила мраморную статую богини в полотняные одежды, скрестила на ее груди синий шелковый плащ с золотой бахромой, повесила ей на уши продолговатые жемчужины в форме слез, а на шею золотое ожерелье, украшенное драгоценными камнями. Ордула, разрезав одним ударом ножа цыпленка, внимательно рассматривала трепещущую грудь, исследовала легкие, мозг. Миррина дрожала всем телом. - Что ты хочешь знать? - спросила ее Ордула. - Дай мне руку! - Прежде всего, будет ли Феоктин любить меня вечно? - Он будет любить тебя до смерти. - Какая странная улыбка у тебя! Я не хочу умирать, я хочу любить. Но мне хотелось бы знать кое-что другое... Послушай! Помнишь куклу, которая была у меня в той комнатке? Я часто говорила Евриномии: "Как бы мне хотелось иметь живую куклу! Мне хочется играть с живым ребеночком. Дети так мило шевелят своими толстенькими ручками и ножками, когда их моешь и одеваешь. А когда им поешь песенку, то они смотрят вверх, куда-то в небеса". Но Евриномия отвечала мне: "Потом, позже. Эта мысль недурна; но только не теперь. Ребенок, дочка? Подожди! Подожди десять лет, по крайней мере! Сейчас ты сама еще маленькая девочка". Теперь я уже не маленькая девочка, раз у меня всегда один и тот же возлюбленный, точно у какой-нибудь важной дамы. На куклу я почти перестала смотреть: я одеваю теперь Изиду, мать-девственницу. Видела ее? Ну, так скажи мне, будет ли у меня то, о чем я мечтаю? - Мне кажется... Но до этого случится так много... Остерегайся площади, где я вижу храм и человека, который повелевает толпой. Он - враг твоей мечты. - Разве можно идти против своей судьбы?.. Ты качаешь головой. Мне страшно... Но ты не виновата; ты говоришь то, что видишь, не правда ли? Я не сержусь на тебя, Ордула. Вот, возьми и пойди на кухню. Тебе дадут кое-чего для твоего Ретика. Поэт Сефисодор был маленький человечек эллинского происхождения, |
|
|