"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

враг христиан, как я. Тут, по-видимому, замешан какой-то дурацкий донос. Ты
пойдешь с нами, Сефисодор?
- Непременно! - отвечал поэт.
- И я тоже! - воскликнул Клеофон.
Он был сильно возмущен этим чудовищным и вместе с тем нелепым случаем.
- Единственное, что ты можешь сейчас сделать, - посоветовал Феоктину
Филомор, - это приказать твоим рабам отнести Миррине в тюрьму еду и одежду.
Ей это пригодится. А завтра, даю тебе слово...
- Феоктин! - раздался вдруг голос Миррины. - Феоктин, они убьют меня!
Ее друзья не могли оставаться равнодушными к этому воплю и бросились к
ней на помощь, осыпаемые ударами палок. Кучки людей, собравшихся во мраке,
стали отпускать угрозы по адресу христианки. После неравной и короткой
схватки осталась только толпа, шум, крики, да темнота ночи...
На агоре, на стороне, обращенной к Акрокоринфу и к храму Афродиты,
возвышалось небольшое здание, известное под названием Героона. Там-то и
заседал правитель Перегринус, единственный судья, вместе с Виктором Веллеием
в качестве секретаря, на обязанности которого лежала подготовка дел к
процессу христиан.
Под колоннадой перистиля, перед статуей Траяна, которую обезглавили,
чтобы на ее плечи посадить голову обожествленного Диоклетиана, был
воздвигнут жертвенник - пьедестал с коринфской капителью и положенным на нее
четырехугольным куском мрамора. Перегринус в латиклаве, одежде патрициев,
сидел на возвышении в кресле, украшенном инкрустациями из слоновой кости. На
Веллеий, как и на его писцах, которые вели записи, поверх белой туники был
надет кусок шерстяной ткани, схваченной поясом, с прорезями для рук и
головы. У Веллеия этот фелонион был фиолетового цвета, у остальных белого и
коричневого.
Над обширной площадью, опоясанной высокими портиками, а со стороны
Коринфского залива рядом мраморных пропилей с грандиозными статуями,
возвышалась терраса с новым рядом портиков. Почти обнаженная суровость
судебного аппарата приобретала здесь величавую торжественность:
чувствовалось присутствие богов Рима и Эллады. Высоко на выступах храма в
голубом воздухе сверкали позолоченные бронзовые акротерии.
В глубине души Перегринус оставался при своем первоначальном решении.
Он прежде всего желал обеспечить себе будущее и, только повинуясь эдикту,
хотел, для примера и устрашения, вынести несколько приговоров - возможно
меньше и с величайшей осторожностью и мягкостью. Главное - не создавать себе
непримиримых врагов среди столпов христианства!
Что же касается народной массы, то она его не беспокоила: народ так
быстро все забывает! И не он заставлял его задумываться.
Поэтому он в первую очередь решил судить тех подозреваемых в
принадлежности к христианской секте граждан, за которыми не числилось
обвинений в оскорблении божества императора и которые поэтому оставались на
свободе. Зная, что среди них были люди, чьи убеждения не отличались
твердостью и которые примкнули к секте лишь из чувства подражания, он был
уверен, что с легкостью добьется от них отречения.
По той же причине, а вовсе не из чувства жестокости, он приказал
привести к себе детей из семей христиан и допросил их до родителей. Если
кто-нибудь из детей упорствовал, Перегринус не настаивал и переходил к
следующему. В эту эпоху человеческой неплодовитости дети были окружены