"Пьер Милль. Святая грешница " - читать интересную книгу автора

христианству требовали для себя благодати крещения. Прежде чем приступить к
этому таинству, Онисим в присутствии трех дьяконов изгонял из них нечистую
силу, так как подразумевалось, что они еще находятся во власти демона.
Видимые и невидимые враги, палачи земные и злая сила угнетали
заключенных; с ними боролись в полной уверенности, что зло будет побеждено.
Посты, уединенные размышления, общая молитва и пение, то торжественное и
мрачное, то полное какой-то неземной радости, вливали в них чувство
гордости, мужество, веру, доводили их до состояния экстаза. И самые
ревностные из них, уверенные в ожидающей их благостыне, кричали страже:
- Чего они ждут - ваши начальники? Почему не сегодня?
Онисим сдерживал их. Но Ордула не соглашалась с его доводами: ее
религия была полна жажды смерти, смерти, разделенной с другими, подобно
торжественной и пышной трапезе.
Через язычников, которые ежедневно приходили осыпать их ругательствами
и оскорблениями с высоты стен теменоса, и от тех нескольких друзей, которые
у них еще оставались в Коринфе, христиане узнали, что конец близок. Епископ,
предвидя, что ему придется принять смерть одним из первых, решил сам в
последний раз отслужить с величайшей торжественностью, какая только была
возможна при существующих условиях, литургию.
Началась она с гимна, протяжного и величавого, который один из дьяконов
пел всего на нескольких нотах; он напоминал мелодию, которой обыкновенно
трагические актеры Эллады сопровождали свои роли. Все собравшиеся повторили
последнюю фразу, после чего хор разделился надвое, и вдохновенные, глубокие
голоса зазвучали то трепетным страхом, то чистой верой.
Миррина и Клеофон хотели подойти ближе; их оттеснили назад. Только
"приобщенные", принявшие крещение, могли присутствовать при этом таинстве.
Остальные - кандидаты к крещению, ученики и состоящие под эпитимией для
искупления какого-нибудь прегрешения - должны были оставаться за пределами
круга христиан. Таков был обычай у христиан, когда они совершали свои
таинства в закрытом помещении. Но сегодня оно происходило под открытым
небом, во дворе теменоса, и те, кто не был "приобщен", даже язычники Миррина
и Клеофон, могли с вершины портиков видеть всю церемонию.
Онисим со скрещенными на груди руками сидел на деревянной скамье.
Дьякон возле него призывал милость свыше. Таинство развивалось наподобие
трагедии, в которой все принимали участие и которая каждый раз проводилась
различно, с небольшими изменениями. В те времена были намечены только
главные моменты священнодействия; слова же можно было выбирать по
вдохновению, и гений или страстное возбуждение, в зависимости от чувства и
переживаний, придавали им самую разнообразную окраску, всегда новую...

* * *

Во время этой церемонии Миррина не оставалась равнодушной зрительницей:
она то была охвачена жгучей жаждой действия, чувствуя в себе приток
непреодолимой силы, ищущей применения; то ее наполняло сознание какой-то
странной пустоты, и она испытывала изнеможение страшное и в то же время
пленительное. Как и всех остальных, ее, после минуты возбуждения, наполняло
страстное томление, томление желания и обладания. Но в то время, как
остальные христиане приписывали это нетерпеливое ожидание божественному
влиянию и жаждали постоянного присутствия божества, ее сердце призывало