"Маргарет Миллар. Стены слушают " - читать интересную книгу автора

* Спортлото (исп.).

Спор двух женщин продолжался. Может, спорили все-таки о любви? Не
похоже, решила Консуэла. Лифтер Педро, он же главный шпион отеля, обращаясь
к американкам, называл их сеньорами. Как видно, где-то у них были мужья, а
сами американки приехали в город отдохнуть.
Деньги? Тоже вряд ли. Обе выглядели состоятельными дамами. Та, что
повыше (подруга называет ее Уильма), носит длинное манто из меха норки.
Никогда его, кстати, не снимает, даже спускаясь к завтраку. Она шествует по
коридору, звякая браслетами, и это делает ее похожей на троллейбус. В номере
отеля она ничего не оставляет, кроме замкнутого на ключ портфеля. Консуэла,
по заведенному порядку, обыскала все ящики в бюро, - они пустовали, как
сердце грешника. Запертый портфель и пустые ящики, естественно, разочаровали
Консуэлу: она заметно усовершенствовала свой гардероб за те месяцы, что
работала в отеле. На самом деле, присваивая чью-то лишнюю одежду, вовсе еще
не воруешь. Скорее поступаешь благоразумно, даже справедливо. Если некоторые
чересчур богаты, а другие слишком бедны, это надо хоть немного уравновесить.
Вот Консуэла и взяла это на себя.
- Все под замком, - досадовала она, устраиваясь поудобнее между
щеток. - А уж эти браслеты! Только и слышно: кланк, кланк, кланк.
Взяв из стопки четыре верхних полотенца, она повесила их через левое
плечо и вышла в холл: красивая молодая женщина с надменно вздернутой
головой. Уверенная походка и небрежное обращение с полотенцами делали ее
похожей на спортсмена, направляющегося в душ после хорошо проведенного дня
на теннисном корте или на футбольном поле.
У дверей четыреста четвертого она задержалась и прислушалась. Но даже
ушами лисицы можно было расслышать лишь грохот машин, проходящих по
проспекту внизу. Казалось, весь город куда-то спешил, и Консуэле захотелось
сбежать по черной лестнице и пойти со всеми. Ее широкие, плоскостопные ноги
в соломенных эспадрильях так и рвались на улицу. Но вместо того стояли
неподвижно перед дверью четыреста четвертого, пока та, что повыше, Уильма,
не распахнула дверь.
Она уже переоделась к обеду в шелковый ярко-красный костюм. Каждый
локон, каждое кольцо, каждый браслет был на месте. Но загримироваться она
успела лишь наполовину; потому один глаз был тускл и бледен, как у рыбы, а
второй сверкал позолоченным веком и черной бахромой ресниц под немыслимо
задорной аркой брови. Консуэле пришлось отметить, что, когда покраска будет
завершена, дама сделается импозантной - в стиле женщины, которой не
приходится ловить взгляд официанта, поскольку этот взгляд уже на ней.
"Но она не hembra*, - подумала Консуэла. - У нее грудей не больше, чем
у быка. Пусть себе держит под замком белье. Мне оно все равно не подошло
бы".
______________
* Женщина (исп.).

И Консуэла, будучи явной hembra, если не попросту толстухой, выпятила
грудь и раскачала бедра, прежде чем переступить порог.
- Ах, это вы, - сказала Уильма. - Опять!
Она раздраженно повернулась к своей спутнице:
- Похоже, всякий раз, стоит мне вздохнуть, здесь кто-нибудь вьется