"Артур Миллер. Голая правда (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

окаймляли живописную улицу, по которой лениво слонялись бездельничающие
студенты. Воздух был полон глубочайшего покоя, отделявшего их от реального
мира, в то время как там, в Коннектикуте, сказала Лена, мать вынуждена
каждое утро вставать в пять, чтобы на первом трамвае тащиться на работу в
прачечную. Ты вообще можешь себе это представить! Благородная Криста
Ванецкая утюжит чужие рубашки ради того, чтобы ежемесячно высылать дочери
двадцать долларов на жилье и питание, дабы та - кстати, в отличие от
большинства студентов - могла не работать. Лена вынуждена была закрыть на
это глаза и выбросить из головы мысли о собственном ничтожестве. Чтобы
осчастливить мать, от нее требовалось только одно: состояться! Успех -
скажем, должность штатного психолога в городском агентстве - искупил бы все!
В тот вечер на Лене был белый свитер из ангоры. "В этом свитере, да еще
при этом безумном свете ты похожа на привидение", - сказал Клемент. Взявшись
за руки, они вышли прогуляться по извилистым дорожкам, пересеченным черными,
почти твердыми на вид тенями. Луна той безветренной ночью была какой-то
особенно яркой и пугающе близкой. "Она сегодня как будто ближе, чем
обычно", - сказал он, щурясь от слепящего блеска. Он любил поэзию точного
знания, но уж очень математически выведенной была представшая перед ним
картина. В этом удивительном сиянии его скулы и подбородок выглядели
особенно мужественно. Они с Леной были в точности одного роста. Она и раньше
знала, что он от нее без ума, но, оказываясь с ним наедине, чувствовала к
тому же его желание. Вдруг он потянул ее в кусты и бережно уложил на траву.
Они поцеловались, он ласкал ее груди, а потом лег сверху и попытался
раздвинуть ей ноги. Она ощутила его эрекцию и сжалась от смущения и страха.
"Клемент, я не могу", - прошептала она и виновато поцеловала его. Она и так
позволила ему слишком много, больше, чем кому бы то ни было еще, и предпочла
бы, чтобы он поскорее забыл о ее щедрости.
- Но в ближайшее время нам обязательно нужно будет это сделать.
Он откатился от нее.
- Почему? - нервно хихикнула она.
- Потому что. Смотри, что у меня есть.
Он вытащил из кармана и показал ей презерватив. Лена взяла его и
провела большим пальцем по гладкой резиновой поверхности. Она старалась
отогнать от себя подозрение, что посвященные ей стихи - все эти его сонеты,
вилланелли, хайку - просто уловки, призванные подготовить ее к этой комедии
с резинкой. Она поднесла презерватив к глазу, как монокль, и поглядела
сквозь него на небо. "Я почти вижу луну".
- Ты что, совсем спятила? - расхохотался он и сел. - Безумные Ванецкие.
Она тоже села и, смеясь, вернула ему презерватив.
- Все дело в матери, да? - спросил он.
Ее тон был предельно серьезным.
- Может, тебе стоит найти кого-нибудь еще? Мы могли бы остаться
друзьям. - И добавила: - Я, правда, не понимаю, для чего живу.
Клемента неизменно трогали эти ее внезапные перемены настроения,
"польские глубины", как он это называл, загадочная причастность некой тайне
по ту сторону Атлантики, в темной польской сердцевине Европы, где ни он, ни
она никогда не были.
- Есть какое-нибудь стихотворение об этом?
- О чем об этом?
- О девушке, которая никак не может разобраться в своих чувствах.