"Карен Миллер. Утраченная невинность ("Созидатель и разрушитель королевства" #2) " - читать интересную книгу автора

колеса и большая часть кареты, покрытой резьбой и росписью. Еще там лежали
гнедая лошадь, изуродованная упряжь, мужчина, женщина и девочка.
Потрясенный, он закрыл глаза. Увидел сломанную мачту и другого
покойника.
- Отец, - прошептал он. - Отец...
Смертельный холод пронизал его до мозга костей. Дрожа, Эшер продолжил
спуск.

* * *

Повсюду была кровь; больше всего ее натекло из тела погибшей лошади.
Разлитая по камням, скопившаяся во впадинках, свертывающаяся под чахлыми
колючими кустиками, цепляющимися за жизнь на самом краю ужасной пропасти,
она наполняла воздух приторным запахом тления.
Заглянув за край выступа, Эшер рассмотрел кроны деревьев, которые, как
ковер, покрывали дно пропасти, и белых птиц, круживших над ними. Ни второй
лошади, ни кучера Мэтчера видно не было. Хороший был парень. Был. Женатый,
двое детей, сын и дочка. У Пейтра аллергия на лошадей, а вот Лилли чуть ли
не лучшая наездница в городе.
По крайней мере, так говорил Мэтчер, безумно любивший дочь.
Охваченный горем, Эшер отвернулся от безжалостной бездны, зиявшей у его
ног, и посмотрел на картину смерти, которая открылась перед ним.
Борн лежал под разломанными остатками кареты. Его раздавленное тело
казалось еще более костлявым, половина лица размозжена. Казалось, на голове
у него ярко-красный парик. Неподалеку, футах в трех, лежала Дана; ветви
кустарника проткнули ей грудь и живот, словно копья. От удара о землю тело
развернуло набок, и прекрасное лицо было повернуто. Ее глаз он не видел.
Эшер рад был этому.
А Фейн... Прекрасная, блистательная, невероятная Фейн была отброшена на
самый край узкого каменистого выступа; одна изящная белая ручка свисала
прямо в бездну, и бриллианты на пальцах еще сверкали в последних отблесках
заката. Щека покоилась на этой руке, и если бы кто-то нашел ее здесь, то мог
подумать, что она спит, всего лишь спит... Если бы не застывшая под телом
девушки багровая лужа и не жуткая белизна ее почти ненапудренного лица.
Глаза полуоткрыты, ресницы, которые благодаря известной только женщинам
магии были темными, пушистыми и невероятно очаровательными - и он
очаровывался ими не раз, - отбрасывали тени на нежную кожу.
Между полуоткрытых прелестных губ ползла муха.
Целую вечность он просто стоял и ждал. "Вот сейчас кто-нибудь из них
шевельнется. Сейчас кто-нибудь вздохнет. Или моргнет. Сейчас я проснусь, и
все это окажется кошмаром, страшным сном после лишней кружки эля".
Наконец, он понял, что ничего подобного не произойдет. Никто не
шевельнется, не моргнет, не задышит снова. Что он отнюдь не спит, и это не
сон.
Тогда пришли воспоминания, тлеющие, как угли в сердце угасающего
костра.
"Добро пожаловать, Эшер. Мой сын отзывается о вас столь лестно, что, по
моему мнению, мы станем лучшими друзьями".  - Дана, королева Лура. Принимает
его неловкий поклон и нескладные комплименты так, словно он поднес ей
благоухающие розы и бесценный бриллиант. Искренне смеется, выслушивает, не