"Алан Милн. Потрясающая история" - читать интересную книгу автора

с удовольствием. Наконец-то он получил трибуну, с которой мог обратиться к
миру. Все и вся, ненавидимые им так или иначе оказывались в его статьях и
выставлялись на осмеяние. Но больше всех, почти в каждом номере, доставалось
человеку, лишившего Замарашку его законного имени: Майклу Гартигэну.
"В этом номере мы коснемся лишь одного романа, "Лорд Гарри спешит на
помощь". Возникает вопрос, неужели нам больше нечего предложить читателям,
никакого золота, в противовес мишуре? Ответ прост: стоит книге Гартигэна
появиться на магазинных прилавках, как на всем остальном появляется отблеск
золота. Поэтому мы не решились оценить, мы не в силах установить истинные
достоинства любой другой книги".
Так начиналась единственная большая рецензия, которой когда-либо
удостаивались книги Майкла Гартигэна. Казалось бы, Замарашка мог выплеснуть
всю переполняющую его ненависть в две тысячи слов или попридержать то, что
осталось, до выхода следующей книги о лорде Гарри. Но нет, Майкл стал для
Замарашки притчей во языцех, для которой всегда находилось место.
"Несмотря на жестокую критику, которой мы подвергли мистера Спратта,
пусть он не думает, что мы ставим его на одну полку с книгами Гартигэна. Мы
не собирались так оскорблять его, мы не можем поступиться нашим восприятием
литературных ценностей. Мы просим мистера Спратта лишь об одном: пусть он
перестанет писать книги и найдет какое-нибудь другое общественно полезное
занятие". Так, одним ударом Замарашка бил и по мистеру Спратту и по мистеру
Гартигэну. "Хотя мы и посчитали, что "Загнанные тела" возвысились над
мишурой, мистеру Фиркину рано успокаиваться на достигнутом. Можно быть
неграмотным, но писать лучше Гартигэна, можно быть почти гением, но уступать
Прусту. Мистеру Фиркину еще есть чему поучиться".
Статьи Замарашки доставляли немалое удовольствие как читателям, так и
писателям, не упомянутым в них, но только не Майклу Гартигэну. По
достоинству оценили их и те, кто не подписывался на "Асимптоту", но мог
полистать журнал в своем клубе. Они скоро обнаружили, что понимают, о чем
идет речь, лишь читая "Золото и мишуру". Наступил праздник и для самого
Замарашки, когда издатель в рекламе на вновь выходящую книгу указал, что по
мнению Рассела Грайса, интересующиеся современной литературой не имеют права
не прочесть роман "Мертвая трава". Вторым праздником стал день, когда другой
издатель, расхваливая одну из совершенно не покупаемых книг, заявил, что на
ней "стоит проба золотого стандарта "Асимптоты".
Общественное признание позволило Замарашке увидеть себя в несколько
ином свете - не только разрушителем, но и создателем репутаций. "Золото и
мишура" могли не только низвергнуть в пропасть, но и вознести на Олимп
любого литературного гения. А Расселу Грайсу предстояло твердой рукой
возложить лавровый венок на чело выбранного им Мастера.
Таковым стал Дж. Фрисби Уинтерс, автор "Метрономного ритма". Уинтерс
написал еще три романа, каждый из которых был куда более путаней
предыдущего. Для читателя-традициониста они представляли собой нечто
неразборчивое, много раз правленное, листы первого карандашного наброска,
собранные воедино с пометками "оставить, как было" и отданные машинистке,
едва научившейся отличать точку от запятой, а заглавную букву - от
прописной. Результатом стал мрак и ужас, пусть и весьма выразительный. И
действительно, мистер Расселл Грайс отметил, что "Метрономный ритм" стал
наиболее впечатляющим творческим вкладом в художественную литературу.
4.