"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу автора

приближался к Матвееву, повторяя: "Маленьких обижаешь, да?" Матвеев сказал,
что тренер поручил ему в восемь часов освободить зал. Манко тоже подал
голос:
- Мы просто играемся, никто никого...
- Молчи! - рявкнул пришелец. - Ты его боишься. А теперь смотри - его не
стоит бояться, - с этими словами он со смаком ударил Матвеева в лицо...
Манко так и не понял, почему Матвеев даже не попытался прикрыться...
Дело было, наверно, в гипнозе... Манко отпил еще вина и вспомнил, как в
комнату заплыла шаровая молния... Он иногда заглядывал в книжки, которые
лежали на столе у секретарши, и однажды, перевернув очередную, лежавшую
буквами вниз, прочел про молнию... Как она заплыла в комнату, как вилась
вокруг рассказчика... как будто это было с ним самим...
А потом нырнула в трубку черного старого телефона... И там, внутри,
что-то произошло... Подземный ядерный взрыв... Черная дыра... Проглоченное
солнце... Снаружи ничего не было видно... Телефон по-прежнему стоял на
столе, с виду такой же... Но на самом деле он весь теперь состоял из
праха... Когда рассказчик пришел в себя и взял трубку... Телефон моментально
рассыпался... На столе осталась только кучка черной пыли...
Но к чему это? - подумал Манко, - а черт его знает, к чему... Или там,
голем... Хотя это уже совсем из другой оперы... Но этот мудак ведь на наших
глазах не рассыпался...
Стало быть, некто взял Матвеева за руку и повел к дверям в раздевалку.
На ходу обернулся и, осклабившись, сказал:
- Теперь тебя никто не будет обижать, маленький. Вот увидишь, - и дверь
в раздевалку захлопнулась.
Пацаны смотрели затравленно друг на друга и ждали, что будет. Как овцы,
блядь, ягнята, агнцы... Стыдно вспомнить... Но ведь и сам не кинулся с
кулаками на дядьку... Прошло много времени, прежде, чем дверь приоткрылась,
послышались голоса. "Все, он уже понял. Оставь его..." "Нет, он не понял..."
И снова глухие удары, и снова чей-то голос "Хватит уже, я сказал!" Дверь
распахнулась, и в зал влетел Матвеев. Дверь захлопнулась, Манко успел
заметить лица его спасителей...
Теперь Манко уже точно знал, что вспоминал этот эпизод раньше. А потом
перестал и забыл... Память как та картинка.. Так посмотришь - ваза, так -
профили двух лиц... А может, это я сам теперь из угольной пыли? - подумал
Манко, - или тот, кто спал на дороге? Нет, тот был из крови... Если только
он там был...
В школе на уроке литературы он однажды спросил учительницу: "Почему
написано, что его убили, а через несколько страниц он снова на коне скачет?"
"Потому что раньше слово имело и другое значение, - сказала учительница, -
употреблялось в смысле "побить". "Ой, он меня убил!" В смысле, сильно
побил..."
В этом смысле Матвеев в тот вечер был точно убит, никто не решался
смотреть на его жуткое лицо... Кроме Манко. Он-то смотрел, он все время
пытался встретиться с заплывшими глазами... Все разошлись, остались только
он и Матвеев. Молча вышли из здания. Это было в порядке вещей, они ведь жили
в соседних домах, часто ехали домой вместе. Во дворе Матвеев сказал:
"Пойдем, я тебе что-то покажу".
Или нет, это было в другой вечер... Точно, в другой. После того, как
его избил гость из ниоткуда (никто его ни до, ни после не видел ни в одной