"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу автора

ропот, а потом, когда внезапно Курехин объявил, что на этом концерт окончен,
Сыпа вскочил и закричал: "Деньги давайте назад!" Манко потянул его за руку,
но тот стряхнул и остался стоять... Гаркуша, который под конец метался уже
не по сцене, а по залу, увидев возмущенных качков в белых майках, стремглав
помчался к сцене... Сыпа стал убеждать друзей, что так просто это нельзя
оставить... Больше всего Сыпу возмущало то, что они заплатили по пять рублей
за билет... В те времена это была запредельная цена, обычно стоило два
рубля, ну три от силы... А здесь, значит, за пять должно было быть что-то
особенное... А вместо этого - халтура... "Совсем оборзели! Они же играли
всего сорок минут! - кричал Сыпа, - что это за концерт? Нас тут держат за
лохов, Ман, это нельзя им спускать, слышь?" "А ты хотел бы, чтобы это
продлилось два часа? Ты и сорок минут-то еле выдержал", - пробовал его
утихомирить Манко. "Неважно! Мы заплатили за полный концерт! Пускай
возвращают деньги, или мы будем их, блядь, учить!" Сыпа ударил кулаком свою
открытую ладонь, резко развернулся, снова запрыгнул на сиденье и закричал:
"Пацаны, они должны вернуть нам деньги за билеты! Вы согласны?" Его призыв
получил довольно широкую поддержку публики, потому что большую ее часть
составляли такого же примерно вида пацаны, как Сыпа, у поклонников Курехина
в то время, очевидно, не было денег, чтобы платить за билет пять рублей...
Но Манко с помощью демагогии смог выпустить пар, заболтать Сыпу так, что,
когда тот спохватился, автобус с "Поп-механикой" уже уехал... Потом, когда
через несколько лет он узнал, что Курехин умер, Манко подумал, что его таки
настигли разгневанные зрители... Но оказалось, что Курехин умер от болезни,
по крайней мере, так сказали, а Лене Манко трудно, как всегда, было
поверить, что кто-то может умереть молодым от болезни, может быть, потому
что сам он никогда не болел, а до тридцати лет вообще не знал, что такое
температура... Чтобы это узнать, съел однажды кусок сахара, полив его
йодом - так ему посоветовал одноклассник, но все равно ничего не поднялось,
тридцать шесть и шесть было на градуснике...
Он вышел из джипа и пошел по набережной, чувствуя странное возбуждение
во всех мышцах. Глядя на взрослые тренажеры, стоявшие в парке среди детских
каруселей, Манко подумал, что чувство, которое он испытывает, что-то
напоминает... Тренажеры были настоящие, списанные, очевидно, из авиации, где
на них тренировались пилоты и космонавты. Это были полые шары из арматуры, в
которых человек мог вращаться вокруг всех своих осей. Как на рисунке
Микеланждело, или да Винчи, который, кажется, вообще служит эмблемой
человека... Манко когда-то тоже там вращался, ходил в авиаклуб... А сейчас
ему хватало даже просто смотреть на этот тренажер, при этом он думал, что
пока он не ушел из бокса, было проще... Он тогда шел на руках и на ногах...
Руки упирались в размазанного в воздухе противника, окружавшего его со всех
сторон, а ноги ощупывали почву под ногами, это была очень четкая позиция...
Жизненная, да, а потом, когда он ушел с ринга, все приняло совсем другие
формы, вплоть до давешнего чувства на дороге, когда ему показалось, что он
завален лавиной и не знает, где верх, где низ... Манко понял, что лицо
спавшего на дороге парня он уже не может вспомнить... Он зашел наугад в
какое-то кафе, взял сто грамм. Там играла музыка, и Манко расслышал слова:
"Я отражаюсь в зрачках зверя... Алушта - пауза между смертью и смертью..."
Он выпил водку и пошел быстрыми шагами прочь, уже на улице вспомнил,
что не расплатился, но возвращаться не стал. Может быть, "Алушта" ему просто
послышалась? Скорее всего, - подумал он, - но что тогда там было - в песне?