"Александр Мильштейн. Серпантин " - читать интересную книгу автораточно не знал... Но догадывался.... Что ни о какой любви здесь не может идти
и речи... Что-то отталкивало его от Веры, даже не ее раздваивающиеся стопы, что-то внутреннее... Какая-то скучная тайна... Так что он ничего не мог Ольге возразить, когда она упрекала его в несерьезности... Тем не менее, все эти дни Вера вызывала постоянное желание, это был парадокс... Впрочем, парадокс был не такой уже и новый... Лежа в этом состоянии, переплетенный странно кончающимися конечностями... Линецкий вдруг подумал, что его собственное либидо было подобно компасу... Он ведь и в зрелом возрасте так и не научился узнавать заранее, с какой женщиной ему будет хорошо, а с какой лучше ограничиться легким флиртом... Раз на раз не приходился... Примерно через раз это происходило... А потом - снова стрелка, дрожа, торчала в направлении севера... И он полз туда - когда женщина своим вектором соответствовала... А если нет - член не вставал... То есть указывал на самом деле в другую сторону... Благодаря этому Линецкий полз по-пластунски всю жизнь в одном и том же направлении... (Он вспомнил и то, как совсем недавно ползал по газону в спальнике... С дочерью полка... Это казалось наглядным доказательством его геополовой теории.) Так он приполз к Вере, с которой вот уже который день творится что-то странное... Не имеющее никакого отношения ни к любви... С одной стороны... Ни к гуманитарной миссии, с другой... Он вспомнил статью в "Science", которая называлась "Конец обезьяньего театра"... Шопенгауэр называл секс "обезьяньим театром"... Статья была посвящена новой тогда "виагре"... Утверждалось, что теперь, после ее изобретения, театр закроется... "Может быть, и так, - думал Линецкий, - цирк уехал, клоуны остались... время в одну сторону... "И все-таки это лучше, чем каменные гениталии, - думал он, - пятого мыса... Или четвертого... Можно ведь было и в такое упереться, если всю жизнь ползти в одном направлении... Если мое либидо действительно было связано не с животным магнетизмом женщины, а с ее расположением... И не столько даже ко мне, сколько по отношению к полюсам Земли... Так лучше уже пусть будет живая Вера, - говорил себе Линецкий, - во всяком случае, пока суть да дело... Не такой уж я "мужчина легкого поведения"... Но так получается, что теперь делать..." Плавали они тоже вместе, и ночью в воде он иногда думал, что это уже не шутки... Она оплетала его, когда они плыли далеко от берега... Она была выше его чуть ли не на голову и длиннее во всех направлениях... Линецкий чувствовал себя в воде особенно маленьким и беззащитным, ему казалось, что Вера в конце концов в буквальном смысле утянет его на дно... Но каждый раз они чудесным образом оказывались на берегу... Сидели у костра... Переверзев молчал, Ольга тоже, было такое впечатление, что все что-то понимают, что-то уважают, чему-то отдают должное... Это отношение окружающих раздражало его... Хотя он же сам послал Переверзева подальше, когда тот в самом начале предложил что-то совместное... "Не строй из себя группенфюрера", - сказал он, и Переверзев, пожав плечами, отвалил... А потом вдруг - монолог Ольги в "Малибу"... На который Линецкий смог только - в свою очередь - пожать плечами... Через день после этого разговора Веры рядом с ним утром уже не было. Он выполз из скомканного брезентового гнезда, подошел к морю, оглянулся |
|
|