"Павел Николаевич Милюков. Воспоминания (1859-1917) (Том 2) " - читать интересную книгу автора

имелась на лицо целая партия, легализированная Столыпиным, но не связанная с
правительством договором, вроде Гучковского: партия, назвавшая себя теперь
"прогрессистами". Зерно ее составляли те "мирнообновленцы", из которых
Столыпин выбирал когда-то кандидатов в министры. Они были
конституционалистами неподдельными, и от времени до времени, уже в Думе
поднимали вопрос об организации "конституционного центра". Но октябристам с
ними было не по дороге, и скоро их потянуло в обратную сторону. К ним,
напротив, стали присоединяться отдельные более последовательные политически
октябристы, недовольные своими, но не желавшие все же леветь до кадетов. И
фракция прогрессистов, единственная, уже в Думе возросла с 23 до 40 членов,
оставаясь тем более рыхлой, неопределенной и недисциплинированной. Ход
событий постепенно сблизил ее с кадетами; но это лишь развивало в ней
стремление сохранить свою независимость и самостоятельность. В результате,
от времени до времени, от них, как я уже замечал раньше, можно было ждать
политических сюрпризов - вплоть до желания "перескочить" через к.д. влево.
Роль настоящей оппозиции, идейно-устойчивой и хорошо организованной,
при таком положении сохранилась за партией Народной свободы. Самый способ
выборов делал фракцию партии естественным рупором общественного мнения. В
пяти главных городах России (Москве, Петербурге, Киеве, Одессе, Риге) не
только сохранились прямые выборы, но положение 3 июня даже расширило
избирательное право на квартиронанимателей. Правда, и тут избиратели были
распределены неравномерно между двумя куриями: в первую были включены очень
немногочисленные крупные плательщики налога (Владельцы более крупных
недвижимых имуществ и торгово-промышленных предприятий. (Примеч. ред.).),
тогда как во вторую входила остальная масса, владевшая сравнительно
умеренным квартирным цензом.
По такому цензу прошел, наконец, и я в Думу. Не только не делалось на
этот раз препятствий моему выбору, но, по слухам, до меня дошедшим,
Крыжановский решил, что лучше иметь меня внутри Думы, нежели вне ее (то есть
в качестве тайного инспиратора, каким меня считали раньше). Такой характер
выборов по второй курии делал возможным вести публичную избирательную
кампанию и защищать партийную программу в открытом споре с политическими
противниками. Успех был настолько очевиден, что и первая курия принуждена
была последовать нашему примеру - с тем результатом, что местами, вместо
октябристов и правых, там тоже стали проходить наши кандидаты.
Политическая деятельность фракции вне Думы не ограничилась
предвыборными собраниями; она, в свою очередь, оживила деятельность партии.
Петербург и Москва были и ранее разделены на районы, по которым
сорганизовались районные комитеты зарегистрированных членов партии. Думская
работа фракции дала им живой материал для организации периодических
публичных выступлений с участием "неприкосновенных" членов фракции. Особое
оживление придавал нашим собраниям свободный доступ, открытый нами для
представителей других политических течений, и состязательный Характер
прений.
Правые, к нашему удовольствию, нас игнорировали и не вносили к нам
своей черносотенной пропаганды, понимая, что наша публика не отнеслась бы
терпимо к их присутствию. Не приходили к нам и официальные представители
левых, не желая, очевидно, уронить свое достоинство. Зато рядовых левых
ораторов, готовых сразиться с нами, было сколько угодно; ими обыкновенно
заполнялся список выступавших у нас ораторов. Нельзя сказать, чтобы с ними