"Борис Минаев. Мужской день" - читать интересную книгу автора

успокоило маму) однозначно воскликнул:
- Никогда!
- Это вообще потрясающе! - продолжал Нудель. - Сима, вы понимаете? Это
же сам Модзалевский!
Папа покраснел. Может быть, он не знал, кто такой Модзалевский. А
может, просто забыл.
- Жорик, кончай басить! - сказала тетя Лена. - Давай накрывать на стол.
Накрыли на стол.
Там появились бутылка водки, три бутылки лимонада и две "Ессентуков",
шпроты, салат оливье, тонко нарезанная докторская колбаса, селедка под шубой
и сырный салат с чесноком.
Все блюда, кроме, разумеется, водки, были мне хорошо знакомы.
Кроме того, тетя Лена внесла огнедыщащий пирог с капустой. После этого
папа довольно крякнул и поднял тост за Жору.
- Жора! - сказал он. - Я желаю тебе личного счастья, здоровья и больших
творческих успехов. Ты очень интересный человек, Жора, и нам повезло, что ты
наш сосед! Будь здоров!
Мама с недоверием посмотрела на папу и тоже выпила.
Папа погрузился в пирог. Нудель скромно молчал и ничего не ел. Тетя
Лена поглядывала на всех присутствующих. Танька опять ущипнула меня за ногу,
подло рассчитывая на то, что я не могу дать ей сдачи.
Было очевидно, что хозяин должен что-то сказать и как-то объединить
гостей вокруг своей лучезарной персоны. То есть оправдать папино заявление о
том, что он - действительно интересный человек. Никакие мещанские разговоры
о том или о сем тут были явно неуместны.
Другой бы отшутился на месте Нуделя, а он почему-то воспринял папины
слова, как вызов. И яростно бросился в атаку.
- Лев! - обратился он к артисту Льву Овалову. - Как ты думаешь, мог ли
Пушкин есть на закуску капустный пирог?
- Вполне! - однозначно воскликнул Лев Овалов. - Вполне мог! А почему бы
и нет? - и он улыбнулся своей широкой актерской улыбкой всем присутствующим.
- А я вот думаю, что не мог, - хмуро промолвил Жора.
- Интересное заявление! - с интересом воскликнул Лев Овалов. - Но на
чем оно основано? На каких фактах?
- Да ни на каких! - сердито откликнулся дядя Жора. - Это просто мое
убеждение! Я совершенно убежден, что Пушкин не мог есть на закуску капустный
пирог!
При этом он налил себе вторую рюмку, быстро ее выпил и съел второй
кусок пирога.
Тетя Лена весело заметила:
- Жорик, ты увлекся!
- Пап, ты увлекся! - сердито сказала Танька.
- Простите великодушно! - сердито отпарировал Нудель и налил себе
третью рюмку.
Тогда и папа с артистом Оваловым, чтобы не отставать так уж сильно,
быстренько налили себе по рюмке. Мама, не зная, что ей делать в такой
сложной ситуации, налила себе лимонаду, а тетя Лена - "Ессентуков". Я тоже
налил Таньке и себе лимонаду и приготовился слушать дальше.
- За Пушкина? - осторожно спросил папа.
Нудель молча кивнул. Вернее, я бы сказал, отчаянно тряхнул головой.