"Константин Минаков. Харьков 354-286 " - читать интересную книгу автора

А с заводом я еще разберусь, ведь, по сути, о моих идеях знал только мой
товарищ, который работал со мной в бюро, да те несколько человек в курилке,
которые слышали наши обсуждения. В наушниках заиграла песня "Prisoner of our
time" группы "Runing Wild" и я вспомнил о переходе на время 1940 года,
состоявшимся в прошлые выходные. Дело в том, что хотя дата 2008 и 1940 годов
совпадала, день недели отличался - 2008 год шел с опережением в один день.
Поэтому в прошлые выходные было просто-напросто добавлено еще одно
воскресенье. Названный 31 июня, этот день в народе тут же окрестили лунным
днем. Думаю, что Квинихидзе - режиссер фильма "31 июня" представить себе не
мог, что эта дата будет использоваться в реале. Харьков стал, наверное,
единственным городом в мире, в котором было 31 июня. Так что, мы теперь
можно сказать официально живем в 1940 году. Не знаю почему, но именно такое
сравнительно будничное событие, как синхронизация дней недели, сравнимое с
переводом часов на зимнее и летнее время, на меня подействовало больше
всего. Песня, игравшая в плеере, породила не очень хорошие ассоциации насчет
узников своего времени. Проживание в 1940 году нравилось мне все меньше. А
если вспомнить о тех событиях, которые в моем мире произошли чуть менее, чем
через год, так вообще хоть волком вой. Вспомнилась посещенная 9 мая
фотовыставка о днях оккупации Харькова. Ничего хорошего там не было. А бои
за Харьков? До сих пор в области находят оружие Великой Отечественной. Среди
людей занимающихся черной археологией Харьковская область особо ценится
из-за особо кровопролитных боев, проходивших на ее территории. Да что там
говорить, стоит походить по дворам любого сельского населенного пункта и
можно увидеть у кого бочку с клеймом вермахта, у кого немецкую каску, а у
кого и вполне рабочее оружие, сохранившееся с тех времен. А уж о вещах
советского происхождения и говорить не приходится.

Харьковская область. 8 июля 1940 года.

Кошкин уже четвертый день находился в санатории. Странностей вокруг
хватало не то, что с избытком, а даже с переизбытком - если в день приезда
Михаил был утомлен перелетом, и не слишком обращал внимания на подробности,
то уже не следующее утро, отдохнув, Кошкин стал перебирать в памяти события
прошедших суток. Снова вспомнилась невозможная санитарная машина, теперь
Кошкин вспомнив некоторые дополнительные детали, на которые он не обратил
внимания раньше, со стопроцентной уверенностью уверился в бредовости
происходящего. Ну в какой, скажите, гражданской машине будет находиться
радиопередатчик, да еще и водитель будет по нему говорить во время движения.
Не лучше было дело с методами лечения самого Михаила. В первую же ночь ему
воткнули в вену на руке иглу, по которой поступал физраствор из закрепленной
на штативе емкости из материала больше всего напоминающего по фактуре
целлофан, если конечно можно проводить между ними параллели. На вопрос
Кошкина, о том, из чего сделана емкость, медсестра удивленно взглянула на
пациента и ответила, что из полиэтилена. Затем вдруг покраснела, и на
дальнейшие попытки Михаила Ильича разузнать, а что это собственно за
полиэтилен такой, только отмалчивалась и говорила, что больному нужен покой
и все объяснения будут после того, как он вылечится.
Да и сам процесс выздоровления неожиданно резко активизировался.
Сегодня утром Кошкин чувствовал себя значительно лучше и, как только к нему
в палату вошла дежурная медсестра, попросил ее организовать ему встречу с