"Александр Минчин. Факультет патологии " - читать интересную книгу автора

Вообще, как я попал сюда - меня перевели из другого, провинциального
института, в этот. А до этого папа заплатил кому-то, кому надо (очень трудно
было осуществить правила перевода без этого). Ах, да что я говорю, разве у
нас это возможно, ну, молчу тогда. (Хотя он-то не молчал, он вечно мне
тыкал: я за твой перевод восемьсот рублей отдал. Большое дело, думал я. Тебе
хочется из меня учителя, то ли какое-то подобие ученого сделать. А за свои
капризы или причуды надо расплачиваться.) Но вам, наверно, опять ничего не
понятно: я же говорил, что у меня все перекручено, то ли закручено, папа
говорит, чтобы я посмотрел на шнур нашего телефона, если я хочу знать, что у
меня в голове делается, - то же самое. Шнур весь узлами закрученными
перекручивается. Весь запутан, он говорит, как моя голова.
Мало-помалу я стал втягиваться в распорядок и даже приходить на
занятия. Раз в неделю, примерно; когда Ирка тянула, заклинала и говорила,
что это необходимо, а то потом преподаватель не поставит зачет. Я
подозреваю, она скучала, когда сидела одна. Мы располагались с ней вместе, и
уже весь курс знал, что мы с ней большие друзья, и все украдкой поглядывали
на Юстинова. Он же на каждом углу говорил, что на Ирку никто не позарится, а
Ланин тем более. Ланин это я, зовут меня Саша. Я не любил, когда меня
называли по фамилии, но он это делал постоянно. Ирка не отлипа-М от меня ни
на шаг, она ходила со мной в буфет, I и дела рядом на семинаре, шла в
читальный зал, р. иве что только в туалет со мной не ходила, - в который
надо было бегать вниз с третьего этажа. Кощунство просто, хотя здание было
построено в прошлом веке... хотя об этом говорил уже я. Перемены она
проводила только со мной, и об этой странной дружбе болтала уже половина
факульте. Не знаю, какие чувства она хотела вызвать у Юстинова, то ли
довызвать, как я догадывался, но и к ней относился без всяких наигранностей,
искренне, и мне казалось, что она хорошая девочка. Группа сама была
своеобразная. (Ирка же была мой путеводитель по ней, рассказывая все и О
всех.) В ней были все девушки и только один парень Пянушко. Жирный,
педерастичного типа, урод. Был еще какой-то вьетнамец, усыновленный большой
кроватью Революции - Москвой (так как колыбелью был Ленинград), его родители
делали компереворот во Вьетнаме и в нем же и растворились бесследно, он их
засосал - такое случается иногда, и переворот в водоворот превращается. Но к
моему появлению вьетнамец водоворот-ных родителей исчез. И никто не знал
куда, но больше он не появлялся. Видимо, после того, как исчезли его
родители, широкой "койке" не стало нужно, чтобы вьетнамец лежал на ней за
счет государства.
Итак - был мужчина Пянушко, остальные все особи были женского пола.
Пянушко был громадный, толстый и рыхлый, в очках, вечно плюющийся, когда
говорил, в тебя, который никогда ничего толком не знал, но вечно брал
авторитетом своего жирного естества и апломбом безапелляционного
утверждения. При этом он запинался, когда отвечал, так как волновался, и его
никто не дослушивал обычно до конца. Последнему поводу он был очень рад и
переставал волноваться.
Девки в большинстве своем были уродские и почти все девственные.
По-моему, это самое страшное, что может быть в женщине, - девственная плева.
Когда-то я этого не понимал, теперь понимаю: побившись, помучившись. А
раньше мне только это и нравилось. Идиотом был, наверно.
К моменту моего прихода в группу только одна Ирка уже переспала, а
остальные еще и не пробовали. По крайней мере, так утверждала Ирка, она была