"Александр Минчин. Факультет патологии " - читать интересную книгу автора

этим обстоятельством очень горда. Хотя была еще староста группы, взрослая
баба, но о ней особая история. А, да, и еще две птички: Светочка и
Мариночка, не девственного лика, но Ирка их как конкуренток не расценивала,
они были гораздо взрослее всех остальных, а она брала в расчет девочек
своего возраста, поступивших в институт с первого захода. Кстати, для меня
до сих пор загадка, как Светка и Маринка поступили в институт (ну, я-то
знаю, как я...), которая никогда уже не отгадается, в свои двадцать четыре
года, когда все уже кончают обучаться. Итак, Ирка была единственная юная
женщина, и вся группа знала историю ее грехопадения, и помимо этого: сколько
раз в день она живет с Юстиновым, где она это делает, когда, как, на чем,
что куда вставляется и вынимается, что откуда вытекает, проистекает и
втекает. Короче, она любила, чтобы знали всё, она была публичная актриса, и
ей нужна была публика. Я этого не понимал, но ей это нравилось, всей группе
тоже. И все спрашивали ее, что же будет теперь, когда появился я. Она
говорила, что ничего не будет, что Саша - мой лучший друг.
Саша - это я. Я был страшно рад, что она облекала меня этим высоким
доверием, то ли полномочием.
Группа встретила меня неплохо, и только ждали, когда первое слово скажу
я. (Потому что вначале было слово, и по нему судилась голова. Потом все
поменялось...) Я же пока упорно отмалчивался. И только наблюдал.
Большая часть группы была бесцветна, и до пятого курса мне вообще никак
не могла запомниться. Удивительно похожие лица (где же та прекрасная эпоха?
что это за порождения, кто у них родители и в какие браки они вступали, не
думая, на каких помойках рождали рождаемое? хотя я сам далеко не красавец,
спешу успокоить вас и признаться, если у вас с помойками тоже что-то
связанное...)
Было достаточно отличниц. Было несколько просто ленивых девочек, не
хотящих заниматься и даже думать или напрягаться, или даже делать это
напрягание, и было пару просто откровенных тупиц, я бы сказал, дур от
рождения или прирожденных дур. Но тех вообще никто не трогал, их и не
следовало трогать, потому что это было бесполезное дело, от них ничего
нельзя было добиться, кроме потерянного времени. Была такая сказка.
Как и предполагалось, скоро в группе главным баламутом стал я. И одни
меня любили за это (я любил много говорить, спорить с преподавателями,
судачить, калякать - то есть попросту тянуть время до звонка; часто меня
заряжали минут на сорок, чтобы я удерживал в беседе преподавателя, давая
другим безопасно отсидеться до конца, и я легко это делал). Другие -
ненавидели, - в первый год, в основном отличницы, так как им хотелось,
оказывается, получать знания, а я им мешал со своими разговорами. Или как
они называли: болтовней. Но потом и они смирились, и на третьем курсе жили
мы душа в душу. Например, они готовили один семинар и тогда просили, чтобы я
не "выступал", на другом они брали передышку (им это тоже понравилось), и
тогда выступал я. И работал один, до звонка.
Едва звенит звонок, все быстро рассаживаются по своим местам и ждут
преподавателя. У нас была ненормальная группа, самая лучшая на всем курсе, и
угораздило меня в нее попасть. (Я никогда не был хорошим студентом.) Ирка
вечно меня в г...о какое-нибудь затаскивала. Лишь бы ей скучно не было. Но к
друзьям я относился свято (это еще с Кавказа), и для Ирки делал все, что бы
она ни попросила. Вообще наша пара была загадка, секрет, слюна, толк, мысль,
поиск, тема всего факультета, так как с Юстиновым она по-прежнему спала. А