"Арнольд Минделл. Работа со сновидящим телом" - читать интересную книгу автора

Вот пример, на котором можно показать, каким образом болезнь связана с
негативными внутренними фигурами. Ко мне на прием пришел человек с огромным
зобом, т. е. опухолью вокруг щитовидной железы. У этого пациента была мощная
проекция на отца. Несмотря на долгие годы хождения по разным
психотерапевтам, у него все еще проявлялись сильнейшие аффекты в отношении
старика. Он считал его холодным, догматичным и жестоким человеком. Его отец,
как он полагал, хотел контролировать все на свете. Однако мой пациент
уверял, что его привела ко мне вовсе не проблема отца, а страх по поводу
огромной опухоли и боязнь неизбежного хирургического вмешательства. Он
показал мне свой ужасный зоб.
- Что вы ощущаете в этом месте? - спросил я.
- Вы знаете, боли я не чувствую. Я вообще не очень-то интересуюсь своим
телом. Откровенно говоря, я не уверен, что работа с телом это то, что мне
нужно. Это не для меня, и я нервничаю.
- Хорошо, тогда будем заниматься тем, чем вы хотите, - согласился я.
- Но я не знаю, чего мне хочется. Единственное, в чем я уверен, так это
в том, что я в полном отчаянии. Помогите мне, ради бога! Я десять лет болтал
о своем чертовом папаше с разными аналитиками, и я не намерен опять заводить
разговор на эту тему. Я знаю о нем все, и все равно его ненавижу! - На
последней фразе он с силой шлепнул себя по колену. - Я ненавижу его. - Опять
удар по колену. - Арни, я его просто жутко ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Он продолжал колотить себя по колену. У меня много всяких
приспособлений для работы с подобными реакциями. Я сразу подумал, что ему
больше всего подойдет боксерская груша.
- Отлично, а вот и моя груша, - сказал я.
- Что значит: вот моя груша? - не понял он.
- Ну, продолжайте, - предложил я, - постарайтесь ненавидеть его еще
сильней, давайте врежьте ему покрепче. Делайте, что делаете, но только с
большим осознанием.
Он подошел к боксерской груше и начал колотить по ней, выкрикивая:
"Ненавижу тебя, ненавижу!" Этому не было конца. Он пробил дыру в груше,
засунул туда руку и продолжал свое дело. Он кричал так пронзительно, что
через десять минут охрип. Но даже после этого он, теперь уже шепотом,
приговаривал: "Ненавижу, ненавижу". Он глубоко и прерывисто дышал, все его
тело сотрясалось от ненависти. Наконец я предложил ему остановиться, пока он
окончательно не сорвал голос. "Нет", - прошептал он и продолжал плакать,
стонать и вскрикивать, пока его не озарило. Внезапно он опустился на пол и
сказал: "О боже, ведь это отец запрещал мне кричать и драться!" Что
случилось в тот момент? Его старик был властным, черствым и патриархальным
человеком. Теперь же все контролировал его внутренний отец. Другими словами,
мой пациент был настоящим деспотом по отношению к самому себе. Отец был
символом той манеры, в которой он решал свои проблемы. Мой пациент слишком
много времени уделял обдумыванию, анализу и разговорам о проблеме своего
отца, и, занимаясь этим, он как бы сам контролировал отца. Он подавлял свой
основной процесс, который составляли гнев, крик и физическая агрессия. Иначе
говоря, он работал над отцовским комплексом так, как это делал бы его отец!
Когда мы впервые увиделись, голос пациента был тих и робок. Ему не
хватало энергии, и выглядел он больным и подавленным. Отец как бы зажал всю
его энергию в области гортани. Крик помог ему высвободить его гнев и
ненависть, убивая разом двух зайцев. Во-первых, он позволил процессу течь в