"Эми Минделл. Психотерапия как духовная практика" - читать интересную книгу автора

либеральным, активным или пассивным, неявным или саморазоблачающим,
отчужденном или вовлеченным".[5]
Он говорит, что этот стиль может вовсе не иметь связи с
профессиональной школой, из которой вышел терапевт.
"То, что в конечном итоге определяет стиль психотерапевта, может быть
лишь отчасти связано с его профессиональной школой, либо совсем не иметь
этой взаимосвязи. Например, два сторонника юнгианской психологии могут
использовать одинаковые теоретические подходы, но демонстрировать совершенно
разные стили работы. Более того, один из них может быть по стилю ближе к
терапевту другой школы, чем к своему коллеге".
Я убеждена, что современное пересечение различных школ психотерапии и
стремление к эклектизму могут многое сделать для определения школ в
зависимости от того, как относится терапевт к жизни, какие чувства он к ней
испытывает, и как выражает их на практике. Действительно, если говорить о
чувствах, то юнгианец может быть более фрейдистом, чем юнгианцем. А
гештальт-терапевт с позиций отношения к людям может быть скорее
бихевиористом, чем гештальтистом. Некоторые процессуально-ориентированные
терапевты в основе своей более бихевиористы, чем процессуальные терапевты,
если мы внимательно посмотрим, как они делают свое дело.
Возможно, наше деление психотерапии на категории нуждается в
фундаментальном пересмотре. Делая акцент на чувственной основе терапии, мы
можем заметить гораздо большее сходство между одними терапевтами и
расхождение между другими, чем предполагали ранее. Если мы обратим
заинтересованный взгляд на чувственные особенности терапевтической работы и
на то, что делают терапевты на практике, то мы значительно глубже поймем их
истинные убеждения. Такое изучение может указать на необходимость нового
понимания поля психотерапии и новой его организации.

Что мы в действительности делаем

Акцент на чувственных позициях предполагает дальнейшее изучение того,
что же мы действительно делаем в терапии. Одно дело - проповедовать
определенные убеждения и совсем другое - подтверждать их на практике и в
повседневной жизни. Как говорит Блох:
"Обычно терапевты гораздо более осведомлены о своих теоретических
позициях, чем о реальном поведении с клиентами... (Терапевтам) необходимо
больше внимания уделять тому, как они в действительности работают со своими
пациентами".[6]
Мое исследование предполагает, что недостаточно просто подражать важным
характерным особенностям терапевта или другого значимого в нашей жизни
человека или вести себя так, "как будто" ты обладаешь этими качествами.
Хорошо это или нет, но невозможно запрограммировать себя на обладание
особыми чувствами, такими, как сострадание или искренность. Эта работа
подчеркивает важность осознания чувств, спонтанно возникающих внутри нас в
противовес предписанию иметь то или иное чувство.
Джефри Мэсон (Jeffrey Masson) поднимает эту проблему в своей книге
"Против терапии".[7] Обсуждая работу Карла Роджерса, Мэсон спрашивает,
почему мы считаем, что терапевт действительно переживает особые чувства и
состояния, которые, по мнению Роджерса, важны в атмосфере исцеления. Желание
терапевта быть безусловно внимательным к своему клиенту, говорит он, не