"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

на них, что через два-три часа улицы и площади Москвы будут чистыми.
Промелькнула картина, которая вызвала у Любина смешанное чувство
веселья и непонятной тревоги. У стены супермаркета "Копейка" под ноги
прохожим свалился откуда-то огромный щит с изображением Жириновского (у него
было зверски-угрожающее выражение лица, а правая рука простерта вперед, -
наверное, она указывала соотечественникам путь, по которому стройными рядами
надо топать в его "светлое будущее"; за спиной вождя кучно стояли соратники
с неразличимыми лицами). Так вот, на этом щите лихо отплясывали дикарский
танец несколько молодых людей в ярких одеждах; они кричали, похоже, в
экстазе танца, что-то непотребное, потому что несколько прохожих, наблюдая
эту сцену, хохотали.
Промелькнуло и исчезло. Но запомнится, если не навсегда, то надолго.
- Вот это да! - промолвил Иван Кириллович. Корчной только неопределенно
хмыкнул.
- Вы, Николай, за кого голосовали? - спросил Любин и тут же смутился от
некорректности своего вопроса.
Немного помолчав, Николай Николаевич спросил спокойно:
- А вы, Иван Кириллович, за кого голосовали?
- Ни за кого.
- И я ни за кого.
Любин хохотнул, Корчной лишь скупо улыбнулся. И в уютном салоне машины
им обоим стало комфортно и дружественно. И еще, пожалуй, на некоторое время
они почувствовали себя заговорщиками. А машина, попав на Рублевское шоссе,
домчалась до МКАДа, пролетев с километр, свернула направо, мелькнула под
мостом и оказалась на Новорижском шоссе, скоро превратившемся в
автомагистраль М-9 "Балтия".
Иван Кириллович никогда не бывал в этих местах и с любопытством
посматривал вперед и по сторонам. Здесь, за городом, уже отчетливо
проглядывала весна: кое-где нежно зазеленели косогоры, березовые рощи
превратились в сероватые облака, в которых скоро определенно появится
зеленый оттенок. Местность была холмистая, часто подступал к дороге еловый
лес, темный, вроде бы насупленный, потом отодвигался за горизонт, но скоро
появлялся снова. Просторно кругом, широко...
- Россия... - с некоторым волнением прошептал Любин. И - странно - тут
же откликнулся Корчной:
- Да, Россия... - Николай Николаевич помедлил и добавил: - Но не наша.
В начале пути довольно часто мелькали коттеджные дачные поселки, самые
разные, но не особо роскошные, не такие, что видел иногда по телевизору Иван
Кириллович. Порой он даже не мог поверить, что это "у нас", а не декорации к
американскому фильму о "сладкой жизни" обезумевших от богатства миллионеров
и миллиардеров. Но больше всего его занимало одно наивное соображение: "Да
как же можно жить нормальной человеческой жизнью в этих гигантских каменных
склепах? И зачем на них тратить бешеные деньги?" Задав эти вопросы, правда,
непонятно кому, господин Любин неизменно заключал подобные умопостроения
горестным выводом: "Лучше бы отдали эти деньги в фонд, который мы бы назвали
"Русское народное искусство". Что-нибудь в этом роде. И собранные средства
можно потратить на влачащие жалкое существование без государственного
финансирования краеведческие и мемориальные музеи в районных городках, в
деревнях и селах. Господи! Какие там можно увидеть... - Здесь Иван
Кириллович остановил себя: - Лучше не вспоминать... Так и до инфаркта