"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

Путина. Гремели оркестры, ораторы со знакомыми "державными" лицами
произносили речи, давали интервью...
Казалось, что напор ликующих толп россиян не выдержит экран телевизора,
сейчас разлетится вдребезги, и все ЭТО - мелькающее, яркое, праздничное,
весь хаос звуков - ввалится в кабинет Ивана Кирилловича, в экстазе сметет
все к чертовой матери, а хозяина квартиры затопчут. Он впал в некое
оцепенение, поддавшись нараставшему психозу, и "энергия масс" (вот только
какого она цвета?) стала влиять на него.
...Он не сразу услышал телефонный звонок, который прямо-таки
надрывался. Иван Кириллович, очнувшись, выключил телевизор и почему-то
прокричал в трубку:
- Да, да! Слушаю... Простите...
- С вами все в порядке? - спросил встревоженный мужской голос.
- В порядке, в порядке. Бегу!
- Не надо бежать. Спускайтесь осторожно.
Через несколько минут Иван Кириллович вышел из полутемного замызганного
подъезда своей хрущобы.
И тут надо сказать: он давно мог бы переехать в новую современную
квартиру - высокое начальство предлагало, но Любин отказался. Он не мог, не
хотел покинуть отцовское "гнездо" с привычной обстановкой двух небольших
комнат; было просто невозможно представить, что он расстанется с этим
семейным духом, которым было пропитано его жилище, уникальная библиотека и
архивы родителя. Да и район... Рядом Филевский парк, спуск к Москве-реке,
песчаный пляж...
Оказывается, солнце в совершенно безоблачном небе было уже высоко, дул
бодрый прохладный ветерок. У подъезда стояла изумительная машина мышиного
цвета, обе передние дверцы ее были распахнуты настежь, а навстречу Любину,
скупо улыбаясь, шел крепкий, коренастый мужчина, лет тридцати пяти, в
спортивной ладной куртке.
- Доброе утро, Иван Кириллович, - он протянул руку. - Не узнаете меня?
Любин внимательно вгляделся в лицо водителя.
- Простите, не узнаю. Мы знакомы?
- Шапочно. Мельком виделись пару раз. Тогда...
- Вы работали вместе с Арчилом Тимуровичем?
- Так точно. Тогда работал и теперь работаю. Николай Николаевич
Корчной. Для вас просто Николай, или Николаич, так меня наши зовут. Прошу!
Машина тронулась бесшумно, медленно прокралась по узкому проезду двора
и, выехав на Кастанаевскую, помчалась буквально стрелой. Или, может быть,
так показалось Ивану Кирилловичу. Но больше всего он был удивлен, даже
поражен тем, что происходило там, на его улице. Пустынно, безлюдно - день
только начинался. Обычный рабочий день. Только нарастал поток машин. Никаких
шествий, демонстраций, оркестров, ликования трудящихся. О свершившихся
событиях говорили только предвыборные плакаты. Вообще, невесть откуда
появилось обилие бумажного хлама: обрывки газет, уже ненужные листовки,
клочья портретов, и всем этим играл, забавлялся ветер, то собирая отходы
предвыборной агитации в живописные кучи, то весело разметывая их в разные
стороны. Над уборкой улицы трудились дворники в оранжевых куртках с черными
пластиковыми пакетами. Это были в основном молодые люди из азиатского
ближнего зарубежья, работали они умело, старательно и без спешки, с
безразличными или сосредоточенными лицами. Можно было не сомневаться, глядя