"Хуан Мирамар. Личное время " - читать интересную книгу автора

сказать. А объяснение сегодняшнего прогула придумает какое-нибудь".
Объяснение придумать - была в Империи не велика задача: живот болел, там,
утечка газа, как в школе, и взрослые люди делали вид, что верят, главное
было - "соблюсти декорум", с этим в Империи было строго - правду в Империи
не любили.
"И правильно, - подумал Рудаки, - потому что правда - она ведь не одна
и штука очень опасная - вон сколько крови было, когда Империя развалилась, а
все потому, что у чеченцев своя правда, а у русских - своя, и у хорватов, и
у сербов - тоже свои правды, и у русских на Украине и у украинцев - тоже".
Поразмыслив, он решил Любченко не помогать. Во-первых, не добудишься и
тащить тяжело, а во-вторых, где-то он читал, что нельзя в прошлое
вмешиваться: кто-то там сошел с тропы, жука какого-то раздавил, и что
получилось?! Что получилось, он, правда, не помнил, но решил не рисковать и
оставил Пашу Любченко лежать у забора. Хватало у него сейчас и своих забот.
"Тем более, - подумал он, - что с Пашкой как-то там образовалось, - он
вспомнил, что стал потом Пашка Любченко важным консультантом каким-то или
экспертом в Академии и нос стал еще выше задирать. - И умер, наверное, уже,
а раз умер, что теперь о его будущем заботиться", - окончательно решил он и
переключился на свои текущие проблемы. А их было много.
Надо было каким-то образом добраться до Бульвара. А как? Денег у Рудаки
не было, а ехать надо было сначала на автобусе, потом на метро, потом опять
на автобусе или троллейбусе. Предположим, проедет он в автобусе "зайцем". А
метро? В метро это не пройдет. И "зайцем" тоже опасно - могут контролеры
поймать, начнут деньги требовать, потом милицию позовут, те документы
попросят предъявить, а у него только университетское удостоверение с чипом и
доллары в бумажнике, и деньги еще какие-то по местным понятиям экзотические.
Загребут, точно загребут. Одно удостоверение с объемной фотографией чего
стоит - они такого и во сне не видели. "И "мобилка", - вспомнил он, -
ай-ай-ай, "мобилку"-то я зачем взял?! Повяжут, точно, повяжут".
Придется пешком, решил он и напомнил себе, что ему еще с территории
института выбраться надо, а дырка заколочена. И он пошел вдоль забора искать
другую дырку, потому что знал, что тягу народа к свободе нельзя уничтожить и
он всегда проложит себе "дорогу широкую, ясную", тем более что гастроном с
винным отделом находился, насколько он помнил, как раз в этой стороне.
Пройдя вдоль забора метров двести, путаясь все время в длинных стеблях
какого-то сорняка, росшего здесь в изобилии, и спотыкаясь о разные железяки,
он добрался наконец до дырки, хотя дыркой ее можно было назвать лишь
условно. У забора были поставлены один на другой два ящика, и, встав на них,
можно было забраться на забор и спрыгнуть на ту сторону.
"Дырка" была рассчитана на физически подготовленных нарушителей, но
спросом тем не менее пользовалась - на ржавой колючей проволоке, протянутой
по верху забора, висел лоскут явно от чьих-то штанов. Рудаки форму еще не
потерял и, встав на ящики, перелез на забор и оттуда обрушился вниз на кучу
песка, насыпанную напротив лаза по счастливому стечению обстоятельств, а
может быть, и специально.
На той стороне все было так же, как на этой - поле с цепкой травой и
разбросанными деталями каких-то механизмов, но это была уже "территория
свободы", постиравшаяся между двумя институтами до улицы Академгородка, где
был магазин с винным отделом, в основном и привлекавший нарушителей. Рудаки
магазин не интересовал, но он помнил, что возле магазина была остановка