"Хуан Мирамар. Секретный сотрудник (роман-фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

чурбана цаплю.
- Ну Вова, - сказала, выслушав притчу, Константинова, - ну Вова, зачем
же впадать в крайности?!
- Ты, старик, экстремист, - заявил Шварц.
- И за это надо выпить, - добавил Дорошенко.
Выпили и, наверное, оттолкнувшись от реплики Шварца, заговорили об
экстремистах, ну и, конечно, о последнем случае с перерождением танков в
старинные броневики. Об этом уже говорил весь город.
Вообще-то, эти перерождения уже никого особенно не удивляли - много их
стало, как началась война. Но происходили они в основном там, где воевали, и
Украины до сих пор не касались. А тут перерождение случилось в городе, да
еще такое скандальное - переродившиеся танки хотели продать Союзу
правоверных.
В газетах появлялись все новые подробности, правда, большая часть их
потом оказывалась вымыслом местных борзописцев. Писали, например, что
броневики образца Первой мировой, в которые переродились Т-76, были
заправлены горючим и с полным боекомплектом и, мало того, были это не просто
какие-то броневики, так сказать, что под руку попало, а был это Броневой
дивизион гетмана Скоропадского, о котором писал Булгаков и который так
неудачно выступил против конницы Петлюры в восемнадцатом году двадцатого
века. Писали также, что в броневиках были экипажи, но этому уже никто не
верил.
Обо всех этих подробностях перерождения, настоящих и выдуманных
газетами, и шумел карасе.
- Не настоящие это броневички, - сказал Ефим, который всегда и все
узнавал первым, - а, похоже, муляжи какие-то. Открыть их нельзя - пробовали
даже автогеном дверцы вырезать и не получилось - не берет автоген, сплав там
какой-то сверхтвердый. А внутри ничего нет, по крайней мере, когда
заглядываешь, внутри ничего нет, ни сидений, ничего - туман какой-то.
- А ты откуда такие подробности знаешь? - спросил Дорошенко.
- Танки на станции Бровары стояли к отправке готовые, а я туда ездил
прибор один для института получать - вот и узнал все на месте.
- К ним что, всех пускают? - удивилась Инга Кузниц.
- Меня пустили, - внушительно сказал Ефим.
Константинова сказала патетическим тоном:
- Вы только подумайте, как, оказывается, бог следит за всеми нами!
- Усмири гордыню, женщина, - произнес Шварц тонким елейным голосом,
копируя патриарха, и добавил нормальным тоном, - успокойся, можешь и дальше
грешить - очень ты ему нужна.
- А вот у вас, Генрих, - спросила вдруг Кузница Ира Калинкина, одарив
его взглядом своих серых огромных или, по выражению Константинова,
"патологически непропорциональных" глаз, - а у вас, на театре военных
действий, эти перерождения должны ведь часто происходить.
- В нашем театре, - усмехнулся Кузниц, - пьесы все больше скучные:
сидим в штабе, бумажки пишем, в окно смотрим на море - там, правда, иногда
что-то взрывается или стреляют, но это по большей части арабы рыбу бьют, -
он достал сигареты и вопросительно посмотрел на Константинова.
- Пошли, - сказал Константинов и встал.
Кузниц поднялся с пола, пристроил на книжной полке свою тарелку и рюмку
и неожиданно для себя продолжил: