"Александр Мирер. Знак равенства" - читать интересную книгу автора

- Вам билета не нужно. Пойдемте.
Рядом кто-то хихикнул. Позеров повернулся. Совсем близко к нему стояла
еще одна женщина - пожилая, в шляпке - и хихикала, прикрывая рот ладонью.
- В чем дело?
- Вот шутник! - хихикала шляпка.
- Что здесь происходит?! - вскрикнул Василий Васильевич.
- Идемте, - решительно сказала кассирша.
Настолько рискованным и неприличным показалось ему положение, что он
попятился к выходу и растерянно спросил:
- Куда вы меня приглашаете?
- Конечно, в зал. Сеанс уже начался.
- Я не хочу, - отказывался Василий Васильевич.
Шляпка задыхалась от смеха.
- Идемте, идемте, - сказала кассирша. - Не надо скромничать, - она
взяла его за руку и потянула за собой. - Идемте, ничего...
- Почему без билета, почему - ничего?
- Конечно, ничего. - Они уже вошли в зал.
- Вот. Здесь будет удобно, - сказала кассирша. Она разжала пальцы,
легко толкнула его в плечо и исчезла.
- Сумасшедшая компания, - сказал Поваров.
Аппарат стрекотал, как цикада, белый экран неясно освещал ложу. Справа
и слева блестели спинки пустых стульев. Василий Васильевич сидел, как в
густом тумане, приходил в себя и посматривал на дверь - ему все еще
хотелось уйти. В ложе тонко пахло духами. Он понюхал свою руку - те же
самые духи. Потом все-таки пригляделся к экрану.
Широкое белое полотно было исчерчено неровными строчками.
Формула, понял Василий Васильевич. Вот оно что, это формула.
Он внезапно успокоился, хотя формула была совершенно ему неясна, и
сосредоточенно потер подбородок мизинцем. Длинные крючки интегралов,
жирная прописная сигма... Каждый знак а отдельности был понятен, но все
вместе выглядело сущей абракадаброй, и старая, забытая тоска уколола его.
Как в те времена, когда он влюбился, бросил учебу и был счастлив, но все
равно тосковал.
- ...Неизбежное разложение при переходе, - сказали за экраном.
- Правильно, - ответил низкий, ровный голос. "Удивительно знакомый
голос", - подумал Василий Васильевич. Он все смотрел на формулу - как
будто в ней была разгадка этих странностей.
Луч прожектора мигнул, стало темно. На экране - комната. Просторный
кабинет, книжные полки по трем стенам, переносная лестница. На большом
столе горит неяркая лампа, и людей почти не видно. Они прячутся в тени
глубоких кресел и ждут чего-то, опустив седые головы. Неподвижные,
туманные, как на любительской фотографии. Стучат часы, и в светлом круге
на столе - рукопись, надкусанное яблоко и стопочка чистой бумаги.
- Все равно, - говорит тот же знакомый голос. - Дело надо закончить.
Переход человек - человек...
Дальше Василий Васильевич не расслышал - то ли хмель его закружил, то
ли что другое, непонятное, - как будто его стул стремительно проваливался
в бездонную шахту, и вдоль гулкой ее черноты отдавались гулкие голоса -
ухали, бормотали, грохотали в самые уши... И, единым мигом пролетев мимо
них, Василий Васильевич опять сидел твердо на стуле и переводил дух.