"Александр Мирер. Субмарина "Голубой кит" (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Тоське очень нравилось слово "согласись", и она совала его ни к селу ни к
городу.
- А ты согласись, что Дора отлично объясняет.
- Ну, соглашусь. Она же доцент! - сказала Тося и с уважением
посмотрела вверх, на третий этаж - в учительскую. - Но все равно закон
Кирхгофа запомнить без зубрежки невозможно.
Катя тоже не знала хорошенько, кто такой "доцент". Помладше
профессора, кажется. Всех в школе прямо потрясло, что доцент Салтанова,
преподаватель института, начала еще учить и в школе. "Говорит, что
невыносимо скучает по детям, удивительно!" Это Катя подслушала, когда
относила в учительскую сумку, забытую географичкой.
- Она замечательно объясняет! - оправдывалась Катя. - Невольно
запоминаешь, совершенно невольно! Помнишь, как она сказала про фикус? Что
он - каучуконос и из него делают резину для изоляции?
Тося потрогала крепкий лист и сказала плаксиво:
- Да-а, мне бы твою па-амять... - но тут же справилась со своей
минутной слабостью. - Вот что, Гайдученко. На следующем разе -
контрольная. (Катя сдержалась, не поправила "в следующий раз".)
Контрольная!.. Ты ее напишешь на двойку. Понятно?
- Понятно, - мрачно сказала Катя.
Возразить было нечего. Из школы Катя пошла одна-одинешенька.
Она прошла через школьный участок и, постепенно прибавляя шагу,
миновала новые дома - высокие, вкусного кремового цвета - и побежала вниз,
к оврагу, по деревянным тротуарам. Здесь начинался старый город, строенный
из кедра и ели, с крытыми дворами и сарайчиками на столбах. Во дворах, под
щелястыми крышами, задыхались от злости собаки. Катя говорила всем собакам
по очереди: "Ну, песик, что ты!.." Собаки словам не верили и грозились
поймать и разорвать на части. Почти такими же несговорчивыми были здешние
мальчишки. Уборщица тетя Паня называла их непонятно, зато выразительно -
"оторвыши". Этих белоголовых сероглазых мальчишек со странным окающим
говором влекло к институтскому городку так сильно, будто они - железные
светленькие опилочки, а институт - постоянный магнит. И тем сильнее и
ревнивее они отстаивали свои права старожилов-уральцев против всех
понаехавших из Москвы, Киева и других столичных городов. Мальчишкам из
Катиной школы не стоило показываться в старом городе - не стоило, и всё.
Девчонок здесь не трогали. Но и друзей здесь у Кати не было. И шла она не
в гости, а к речке, протекавшей через старый город, по Зимнему оврагу и
дальше, в тайгу, мимо бетонного забора института. Там берег обрывался
отвесно и лежали большие камни прямо посреди речушки. Большие светлые
каменья, глыбы песчаника, твердого, если об него стукнуться, и мягкого,
если поцарапать его железом. Бабушка Таня называла их "скельки", то есть
скалы, по-украински. Катя про себя говорила: "Пойдем-ка мы на скельки".
Это было хорошее место. Мальчишки сюда не забредали. Рыбачить они
ходили вверх по реке, на Верхние Камни. А тут были Нижние Камни, и прямо к
обрыву выходили квадратные столбы институтского забора, и желтоватая
глинистая вода журчала между скельками. Сиди и думай. Или прыгай с глыбы
на глыбу. Сегодня не было настроения прыгать, а было настроение думать.
Катя пробралась на середину реки. Залезла на Полудыньку - глыбу,
похожую на половину дыни, - уселась на портфель. Не только для удобства.
Весной был случай: она задумалась и уронила портфель в воду.