"Рауль Мир-Хайдаров. Налево пойдешь - коня потеряешь (повесть)" - читать интересную книгу автора

День входил в обычную колею - без шутки, смеха на хлопке не выдержать.
По утрам больше всех достается поварам, и хотя шутки, пожелания не без
подковырок, злобы в них нет, да и повара в долгу не остаются: уж они-то
знают, кто на что способен в поле, да и на кухню обычно попадают люди
бывалые, балагуры, острословы, им палец в рот не клади.
Когда шум и оживление за столом набрали обычную силу, на другом конце
села, у здания правления колхоза, где расположен местный штаб
хлопкоуборочной кампании, начали бить молотом в тяжелый рельс. Глухой
резонирующий звук покатился в утренней тишине от двора к двору, от постоя к
постою - и без всякой команды сборщики стали подниматься из-за стола,
разбирать сваленные с вечера в кучу фартуки, мешки, все так же озоруя и шумя
при этом, и гуськом потянулись на улицу.
Просторный двор чайханы быстро опустел. Повара - их трое, на них лежит
и снабжение, отвечают они и за порядок, и за чистоту вокруг - выпроводили
последних, самых нерасторопных, которым достались фартуки без завязок и
дырявые мешки, и довольные, что люди на поле ушли веселыми, без претензий,
улыбнулись друг другу. Утро для них - время тяжелое: не знаешь, кто с какой
ноги встанет, что скажет спросонья, и за два месяца хорошее настроение порою
пропадает и у самых выдержанных.
Старший, Баходыр, заглянул в чайхану. Там у окна, на нарах, лежал
больной - Рашид Давлатов. С Баходыром они друзья, одногодки, работают в
отделе комплектации седьмой год, и столько же лет вместе на хлопке --
бывалые сборщики.
- Доброе утро, Рашид, как себя чувствуешь? - участливо спросил
Баходыр.
Рашид повернул на голос тяжелую от прерванного сна голову и попытался
ответить как можно бодрее:
- Вроде лучше, но ночью опять трижды выходил на улицу... Живот крутит,
спасу нет, только к утру отпустило. Спасибо за грелку, здорово помогла.
Лампочка в чайхане горела в треть накала, и потому Баходыру не видно,
как отекло и пожелтело лицо товарища, а вокруг глаз темнее и шире
обозначились круги. Но он и без того знает, что друг болен - чего-чего, но
симулянтом Рашид никогда не был. Да в такие дни и грех валяться в пыльной и
темной чайхане - в поле такая благодать.
- Ну, вставай, дружище, будем завтракать.
Рашид нехотя поднялся, натянул "вечный" спортивный шерстяной костюм,
когда-то специально купленный для поездки на хлопок. Попытался зашнуровать
старенькие кроссовки, но голова кружилась, и он сунул ноги в первые
попавшиеся остроносые азиатские калоши, стоящие рядком у нар,-- удобная
обувь в полевых условиях. Держась то за стену, то за стойки нар, вышел на
улицу. Утро было ясное, солнце поднялось яркое, обещая теплый, погожий день.
Баходыра во дворе не было, не видно его ни у дровяного сарая, ни у сарая с
углем, не видно и у кладовки с провиантом, обладал он таким даром --
моментально исчезать и так же неожиданно появляться; фантастическая
расторопность, ему бы другую службу - наверное, далеко бы пошел.
Водопровода в кишлаке не было, и жители пользовались водой из небольшой
речушки - Кумышкан, что означает Серебрянка или Серебряная, хотя вода в ней
желтая, илистая, и нелогично называть ее столь ласковым русским именем. Не
прижилось название, хотя многие и пытались поначалу перекрестить реку, пока
однажды озорная табельщица Соколова в досаде не выпалила: "Да какая же она