"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора

сколачивали городские, об этом никто не спорил. У них вся работа с шутками
да весельем, и стычек, как у местных, кто больше наработал, никогда не
бывает. Городские в воскресенье, хоть и с ног валятся, а вечером в колхозный
клуб норовят гуртом. В такой бригаде непременно баян, а то и аккордеон.
А сын стариков Герасимовых Сергей, из Оренбурга, непременно с гитарой
приезжает. Эх, заслушаешься Серегу! Попасть с городскими на сенокос - это
память и радость на всю жизнь, а все же рискованно. Артели из местных всегда
опережают городских, норовя загодя попасть в ближние и богатые колхозы,
потому и сена зарабатывают побольше.
А без сена никак нельзя - пропадешь.
В первый сенокос Дамир гонял от одной компании к другой, не зная, к
кому пристать, пока сосед Фатых, бесхитростный, не по годам основательный
парнишка, щуря близорукие глаза, не сказал:
- Что, Дамирка, будешь Серегу с гитарой дожидаться? А то, смотри,
поедем с нами в Полтавку, - словно и не знал, что Дамира за малолетство и
бог весть какие силенки не очень-то зазывали в бригады. - В Полтавке Шубин -
безрукий председатель. Он сам сказал матери: "Пусть приезжают орлы, без сена
не останутся". А что без гитары, не горюй, у нас козырь главнее... - И уже
потише добавил: - Обещал Селиван-абы, что на харчи определит нас в колхозный
пионерлагерь. Ешь от пуза, да еще компот.
Эти недели сенокоса в разные годы прошли в снах перед Дамиром. Ездил он
обычно в компании Фатыха в русское село Полтавка к Шубину. И на конной
косилке ворон не считал, и копнил, и скирдовал не хуже других. Всплыла в
памяти и давно забытая картина: полевая дорога... тишина... В степной ночи
два тонких луча слабосильных фар машины. Машина загружена до предела,
огромная копна придавлена толстым урлюком - длинным бревном и перетянута со
всех сторон арканами, оттого старый ЗИС и тащится так медленно.
До Степного верст тридцать, вся короткая летняя ночь и уйдет на дорогу.
Наверху, на сене расселась вся компания, считай, звезды рядом. Никто не
спит. Да и как уснешь, ведь до самого Степного не знаешь, кому во двор
сегодня машина. Такое правило у Фатыха - жребий кидают только перед самым
въездом в село. Первые памятные уроки демократии на практике.
Иногда среди ночи Каспаров вдруг просыпался и, растревоженный, уже не
мог уснуть до утра. Стараясь не беспокоить домашних, он осторожно выходил в
тесноватую кухоньку и, не включая света, кутаясь в просторный халат, подолгу
курил. Эти ночные часы в чистенькой, с устоявшимися запахами печеного
комнатке были как бы продолжением сновидений наяву или вернее воспоминаниями
о былом. Но что-то мешало ему полностью насладиться картинами детства и
юности, мысли и видения все чаще стали перебиваться днем сегодняшним.
В ванной, где по утрам, глядя в рябое и треснутое зеркало, он тщательно
брился, у него как-то вырвалось:
- Что же это происходит? Ностальгия? Мне ведь только тридцать пять...
Даже в рябом, порченом зеркале отражался молодой, с крепким волевым
подбородком мужчина. Ни единого седого волоска, никаких залысин или намеков
на плешь, ну а морщины - они волнуют только женщин. Спокойный взгляд глубоко
посаженных глаз на крупном лице говорил о выдержанном, уравновешенном
характере.
Но не было с осени покоя в душе Каспарова.
В переполненном утреннем автобусе, по дороге на работу, которую в
последнее время не без иронии называл старым чиновничьим словом "служба",