"Рауль Мир-Хайдаров. Путь в три версты" - читать интересную книгу автора

всего двое: он да я, - начальник показал на своего главного инженера.- Ты
будешь третьим. Инженер нынче пошел женского пола. Во всех отделах из конца
коридора в конец сплошь женщины, и даже вахтер. Не хватает, видно, у нашего
брата в молодости терпения подзубрить, подучить, чтобы добрать тот
единственный балл, из-за которого он уступает дорогу прекрасному полу. Как
шутит один мой приятель, он из-за Анны Карениной инженером не стал. По
литературе выше тройки не мог получить, а пигалицы, на балл лучше знающие
про Каренину, - на стройфак, пожалуйста. У них в молодости, наоборот,
терпения, старания больше, да и дальновиднее они. Так что, Дамир Ахатович,
это мы вас должны спросить, не убоитесь ли? Вам, почитай, одному придется
работать здесь с женщинами, ведь нас целый день нет: я на планерках да на
совещаниях, а он по объектам мотается...
Новый инженер поначалу вызвал интерес среди жен-шин: одна за другой
приходили они в первые дни в плановый отдел к Кире Михайловне, то спросить,
то выяснить, то согласовать, но, видя, с каким усердием взялся он за
изучение бумаг, головы не поднимает, быстро потеряли интерес к новичку.
Кира Михайловна, видимо, женским чутьем уловила, что пришел человек
основательный, и пришел не на один день, поэтому секретов не таила, опытом
поделиться не скупились. День ото дня не только терпеливо вводила в курс
дел, но и перекладывала на него часть текущих дел, которые выполнялись
толково и быстро. В те дни, когда Кира Михайловна возвращалась с бюллетеня
(то сама болела, то дети), к удовольствию своему, отмечала, что все отчеты и
сведения сданы в срок, нужные письма разосланы, короче, в отделе полный
порядок, словно и не отсутствовала.
Понемногу Каспаров обживался. На столе, как у других, появились чайник
и две пиалы. Приятно было среди жаркого дня заварить кок-чай и, сев напротив
распахнутого в сад окошка, неторопливо опорожнить чайничек-другой.
За полгода его раза три приглашали на дни рождения. В такие дни до
обеда без перерыва полыхали все восемь конфорок плиты, а топот стоял в
коридоре, как в дни выдачи зарплаты, когда разом приезжали все рабочие. К
условленному часу поджидали начальство и потом мужчин приглашали в
технический отдел. Кабинет был просторный (может, при реконструкции он уже
имелся в виду как банкетный?), мест с избытком. Столы в форме буквы "Т"
красиво застелены белоснежным дефицитным ватманом. Там, где обычно восседала
именинница, цветным фломастером было написа-но: "С днем рождения,
Генриетта!" (Каспарову почему-то запомнилось именно это - Генриетта...)
Глядя на изящные завитки букв, можно было узнать почерк лучшей чертежницы
отдела - как минимум полдня не пожалела.
Традицией было, как понял Каспаров, чтоб главное блюдо готовила
именинница, и если потом еще месяц переписывали рецепты, обсуждали их в
каждом отделе, ходили к автору за дополнительной консультацией часа на два,
значит, празднество удалось на славу.
Каспарову нравилось, как преображались, хорошели в этот день женщины,
как они были милы и добры друг к другу. Какие тосты, даже в стихах,
провозглашали, какие цветы в любое время года преподносили имениннице. И
лишь к одному он так и не смог привыкнуть, что этот напрочь пропавший
рабочий день, с вином и водкой, а потом с чаепитиями по отделам до самого
конца, никому не было жаль.
Шли дни, летели месяцы. Сдали с Кирой Михайловной первый годовой отчет,
а там - не успел осмотреться - и полугодовой на носу. Теперь Дамир Ахатович