"Георгий Миронов. Гриф" - читать интересную книгу автора

татуировки были не блатные, а на вольные темы. А вот лица и затылки, как
правило, настолько похожи, что отличить с первого взгляда одного от другого
было непросто.
Тут тоже был свой смотрящий, однако в отличие от умного, ироничного
лица старосты "пресс-камеры" у этого старшого было плоское, как блин,
невыразительное лицо с маленькими глазками, тупо и равнодушно взиравшими на
мир.
Староста небрежно показал новенькому его место - третьим на втором
ярусе, в опасной близости к параше. Еще одно перемещение, и начинался ярус у
самой параши, на котором сидели или лежали вплотную друг к другу опущенные.
С ними было знаться западло. А стать опущенным можно было в одну минуту.
Достаточно было, например, проиграться в карты.
Вероятно, недавно в камере прошел шмон, и все карты отобрали. Князь
сделал такой вывод потому, что увидел на нижних шконках нескольких молодых
зэков, старательно мастеривших новые колоды из кусочков книжных обложек,
"щечек" от пачек сигарет. Один вынутым изо рта безопасным лезвием аккуратно
обрезал лицевые и тыльные стороны пустой сигаретной пачки, второй наносил на
них рисунок масти, третий разрезал на одинаковые карточки обложку
иллюстрированного журнала, четвертый резал газету и многократно проклеивал
разжеванным до клейстера хлебным мякишем тонкие листочки, пока карта не
становилась картой.
Князь застал момент напряженного труда, когда мастерилось сразу
несколько колод на случай нового неожиданного шмона.
Чтобы трудовой процесс не был замечен вертухаями, три-четыре самых
молодых зэка попеременно шастали перед амбразурой так, чтобы вертухаи, даже
всматриваясь в очко, ничего в камере за сумятицей перемещающихся возле двери
тел заметить не могли. А начнут дверь для короткого шмона открывать, зэки
успеют заныкать колоды.
Князь сел на край шконки, которую ему доведется теперь неизвестно какое
время делить с двумя вонючими товарищами по заключению. С любимой, только
что вымытой, душистой и приятной во всех отношениях женщиной всю ночь в
объятиях не пролежишь: захочется и на спину откинуться, и на другой бок
перевернутся. А тут...
"Да, похоже, ночи мне здесь предстоят несладкие, - подумал Князь. - Уж
лучше холодная одиночка в ШИЗО, чем такие вот жаркие объятия".
Он огляделся. Поймал короткий, косой взгляд одного зэка средних лет.
Взгляд все равно умный и настороженный. Зэк ничего не сказал, не подал
никакого знака. Просто искоса посмотрел.
А Князь уже понял. Задание и этой камере дали. Опустить или сильно
попугать. Судя по публике, будут стараться опустить. Им это в кайф. Вон, на
шконках у параши шестеро опущенных: скорее всего, петухами здесь стали.
Обреченные люди. Не приведи господи в зону петухом попасть. Каждый
постарается о тебя ноги вытереть.
"Ну, да мы им этого удовольствия не доставим", - сжал губы Князь,
выпрямляя позвоночник в тесном пространстве между шконками и словно
проверяя, сильны ли мышцы, готовы ли травмированные кости и мускулы дать
бой.
Над "очком" висела выписка из "Правил внутреннего распорядка". "Игры на
интерес запрещены".
- Сыграем? - дернул его за ногу щуплый парень с полным ртом