"Хоуп Миррлиз. Луд-Туманный " - читать интересную книгу автора

справлялось с ролью цветка.
В начале лета это были голуби с перьями цвета сливы на грудках. Они
переваливались на своих коралловых ножках по обширному газону, зелень
которого от их близости становилась просто пронзительной. Здесь жил белый
павлин, который, несмотря на суетливость и хриплые крики, тоже имел
неуловимое сходство с цветком. И саму реку Пеструю, испещренную, как
палитра художника, разноцветными лоскутами небесных и земных отражений,
даже ее можно было принять за цветок, растущий в саду у Шантиклеров. Осенью
она увлекала за собой красные и желтые листья, упавшие, возможно, с
деревьев в Стране Фей, где она брала свое начало.
Еще здесь была грабовая аллея.
Для человека, наделенного богатым воображением, пройти по аллее с
переплетенными вверху ветвями деревьев всегда сродни приключению. Вы
довольно смело входите в нее, но очень скоро чувствуете, что лучше бы вам
не входить вовсе: вы вдыхаете не воздух, а самоё тишину, вязкую тишину
деревьев. Неужели единственная возможность выйти отсюда - маленькое круглое
отверстие там, вдалеке? Но протиснуться сквозь такое невозможно. Нужно
вернуться... Слишком поздно! Просторный вход, через который вы попали сюда,
уже и сам успел сжаться до маленького круглого отверстия.
Мастер* [Господин, старинная форма обращения.] Натаниэль Шантиклер,
нынешний глава семейства, внешне был типичным доримарцем: круглый, румяный,
рыжеволосый, со светло-карими глазами, в которых еще непроизнесенные шутки
поблескивали, как форель на сковороде.
Его душевный склад тоже был типичен для доримарца, хотя всегда
небезопасно классифицировать души наших ближних - существует риск остаться,
мягко говоря, в дураках. Каждую встречу с другом вы будете рассматривать
как непроизвольный с его стороны сеанс позирования для портрета, который,
вполне вероятно, до вашей или его смерти все еще не будет закончен. И хотя
рисование портретов - захватывающее занятие, художникам грозит опасность, в
конце концов, превратиться в пессимистов. Ибо каким бы красивым и веселым
не было лицо, каким бы богатым не казался фон при первом наброске, с каждым
мазком кисти, с каждым, пусть даже крохотным, изменением игры светотени,
глаза, глядящие на вас, становятся все беспокойнее. И, наконец, вы с ужасом
смотрите на свое собственное лицо, как в зеркало при свечах.
Все, кто знал мастера Натаниэля, удивились бы, да и просто не
поверили, услышав, что он несчастлив. Однако дело обстояло именно так. В
самом начале его жизнь была отравлена каким-то неясным страхом, который
никогда не покидал его.
Мастер Натаниэль точно знал, когда это появилось. Однажды вечером,
много лет назад, когда он был еще юношей, они с друзьями решили пошутить -
нарядиться призраками и испугать слуг. Недостатка в аксессуарах не было,
ибо чердак дома Шантиклеров ломился от разного хлама: гротескных деревянных
масок, древнего оружия, музыкальных инструментов, ветхого платья -
театральных костюмов и одеяний иерофантов, которые вряд ли подходили для
повседневного обихода. Еще там были сундуки, набитые отрезами шелка с
вышитыми или нарисованными на них сценками. Кто из нас не задавался
вопросом, в каких волшебных лесах наши предки находили прообразы зверей и
птиц, украшающих гобелены, на каких планетах разыгрывались изображаемые ими
сюжеты? Напрасно пальцы мастериц вышивали под ними слова февраль или
соколиная охота, или сбор урожая, дабы заставить нас поверить в то, что это