"Походы викингов" - читать интересную книгу автора (Стриннгольм Андерс Магнус)Глава вторая Норманны составляют более многочисленные флоты и думают о завоеваниях. Они сильнее нападают на Англию и ФранциюДо сих пор мы видели, что скандинавы разъезжают по всем морям и воюют почти со всем известным светом, без всякой другой цели, кроме той, чтоб жить и умереть с оружием в руках. Хотя воинские подвиги приносили им богатства, которых немного было у них на родине, однако ж их набеги больше вредили иноземным народам, нежели приносили пользу для них самих. Они грабили государства, но не покоряли их. Только в Ирландии и на окрестных островах они положили начало прочных поселений и новых обществ, но потом успехи познакомили их со слабостью великих государств; они узнали существенную выгоду совместных действий большими войсками и флотами, вместо отдельных набегов. Тогда их предприятия стали важнее и более согласованными, они начали думать о новых завоеваниях и основании новых государств.[42] В 866 году в Англию прибыло сильное войско[43] из шведов, готов, датчан, норвежцев и других народов. Флот, величайший из всех приплывавших с севера, находился под начальством восьми королей и более двадцати ярлов. Ветер пригнал их сначала к Шотландии, но потом, они высадились в Восточной Англии. Там перезимовали, достали лошадеи, разделили их по полкам и делали походы то в том, то в другом направлении, опустошали разные монастыри, грубили страну, убивали всех, кто ни попадался. На другой год они оставили Восточную Англию, вошли в реку Гумбер и двинулись к Йорку, столице Нортумберленда. В великой битве с ними, в вербное воскресенье, 867 года, пали короли этого государства, Элла и Осбрит, с восемью альтерманнами. Викинги взяли Йорк: в этот и последующие годы прошли опустошением всю Нортумберлендию, оттуда отправились в Ноттингем в Мерсии, овладели крепостью и целый год держались в этом сильно укрепленном городе; вернувшись потом в Нортумберленд, все лето 869 года оставались в Линдсее и с наступлением зимы пошли в большом числе в Восточную Англию, где и намерились зимовать в Теод-Форде, в Норфолькском графстве. Куда ни приходили в Нортумберленде, в Восточной Англии и Мерсии, везде жестоко доставалось особенно церквям и монастырям. Лесом поросло то место, где до того времени мирно стояла женская обитель Эбчестер, в Дургаме; неподалеку от города Линкольна еще поныне видны следы разоренного до основания монастыря Бардена, монахи которого были перебиты все до одного человека в монастырской церкви. Обитель св. Иоанна в Йоркском графстве, ограбленная и сожженная со всеми своими книгами и украшениями, долгое время после того находилась в совершенном, запустении. Для спасении монастырей Кройланда и Медесгамстаде храбрый Альгар младший, граф Голанд, собрал все молодое поколение своего графства, присоединил двести храбрых людей из монастыря Кройланда, получил 300 ратных юношей из Денинга, Лангтофта и Бостона; к нему примкнули рыцарь Миркард Брунне со своими подручными, смелый и многочисленный отряд; также из Линкольна 500 человек под начальством Осгота, старого и опытного воина; сверх того к нему присоединились отряды из других стран. С этим войском Альгар пошел навстречу приближавшимся норманнам; в день св. Мавриция, 22 сентября 870 года, сразился с ними при Трекингаме, истребил их великое множество, убил у них трех королей и преследовал уцелевших до самых ворот их стана, но тут встретил упорное сопротивление. Ночь разлучила сражавшихся. Ночью пришли в стан разбитых новые толпы, бродившие в других местах. Таща с собой богатую добычу, они вели множество женщин и детей. Прибытие нового войска навело такой страх на англичан, что большая часть их разбежалась ночью; на рассвете Альгар обнаружил, что его войско убавилось почти до двух тысяч ратников.[44] Норманны были очень раздражены потерей трех королей, убитых в сражении прошлого дня. Рано утром они похоронили их в деревне Лаундон, названной в честь того Трекингам; четыре короля и восемь ярлов присутствовали на похоронах. Почтив память павших по древнему обряду, для отмщения за их смерть, они тотчас приготовились к новому бою: два короля и четыре ярла остались в стане, для защиты его и пленных, прочие пошли на Альгара. Англичане, уступая в числе, держались плотно друг к другу, составляя круг щитом к щиту, и везде представляли неприятелю фронт из копий. Норманны сражались весь день, чтобы прорвать эту сплошную массу, и, когда их стрелки и всадники стали утомляться, обратились притворно в бегство: они очистили поле битвы и рассыпались во всех направлениях. Тогда англичане нарушили свой боевой порядок и погнались за бегущими. Но неприятель вдруг собрался и вновь пошел на англичан и разбил их совершенно. Альгар и шесть вождей пали. Немногие из молодого войска Суттона и Геденея бросили оружие и спаслись бегством в близлежащем лесе, откуда ночью пришли в обитель Кройланд и с великим ужасом в словах и телодвижениях рассказали аббату и монахам постигшее их бедствие. Братия только воротилась от заутрени. Очень перепуганный аббат послал проворных гребцов на лодке в лес Анкавиг с драгоценностями и рукописями, сколько успели собрать второпях: его заставил спешить дым, поднимавшийся из окрестных деревень и возвещавший, что норманны шли с огнем и мечом. Взяв с собой престарелых и детей, в надежде, что эти последние пробудят жалость в язычниках, аббат поднялся в верхнюю церковь, отслужил обедню и приобщился св. тайн. Норманны ворвались, убили аббата у алтаря, изрубили в ризнице приора Аскера, а субприора Летвина — в трапезной, умертвили всех монахов, но сначала напрасно мучили их, допытываясь, где спрятана монастырская казна; по обеим сторонам раки св. Гутлаки взломали мраморные гробницы, сохранявшие тела святых; наконец, когда поиски и разведывания о сокровищах были напрасны, зажгли церковь и монастырские службы. Потом они удалились, гоня за собой бесчисленное множество рогатого скота и лошадей, и пошли в монастырь Медесгамстаде: там нашли запертыми монастырские ворота и тотчас приступили к стенам со стрелками и таранами; при вторичном нападении они вторглись в монастырь. Луббе, брат ярла Уббе, в воротах был опасно ранен камнем; он упал и отнесен был товарищами в палатку брата. В злобе на то, Уббе хотел мести и сам рубил всех, носивших монашеское платье; никому не было пощады, ни аббату, ни простому иноку; все алтари были срыты, гробницы взломаны, истреблено большое собрание духовных книг и невероятное множество рукописей; тела св. дев: Кинесбурги, Кинесвиты и Тильбы выброшены из рак; все здания сожжены и горели 14 дней. В монастыре Эли перебиты все монахи и находившиеся там мужчины; похищено много разных утварей и драгоценностей, принесенных туда из окрестности, потому что надеялись на безопасность и крепость монастыря. Ту же участь имели монастыри Торней, Рамсей и Хэмстед: монахи убиты, монахини опозорены. Во избежание такого жестокого позора и осквернения от свирепых язычников, игуменья девичьего монастыря Кольдингама, в графстве Варвик, святая Эбба, взяла клятву с монахинь, что они во всем будут следовать ее примеру. Они обещали: тогда игуменья взяла бритву и отрезала себе нос и верхнюю губу до самой челюсти. Все поступили по ее примеру. Вид этих женщин, изуродованных, обезображенных, плавающих в крови, возбудил такое отвращение в пришедших викингах, что они тотчас оставили монастырь, но при выходе зажгли здания и сожгли всех монахинь, которые с их игуменьей уподобились мученической смерти. Из монастыря Дарема, в Норфолке, все монахини были прогнаны; в Тинемуте они сожжены были в маленькой церкви, куда убежали укрыться. Разорение постигло и обитель Стенесгальм, основанную св. Хильдою для многочисленного общества монахинь. Тогда же сгорел и мужской монастырь Версмут, где воспитывался достопочтенный Беда. В самом деле, нельзя упрекать древние летописи, что они высказывают самые горькие сетования на лютое бедствие, посланное христианству в этих страшных полчищах, которые с северным ветром пришли из страны на ледовитом море и, подобно пагубной буре, пронеслись по всем пределам Британии от одного морского берега до другого. Они почитают это наказанием Божиим за грехи английского народа и припоминают слова Господни пророку Иеремии: «От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли» (Иер.: I, 14). В Восточной Англии царствовал король Эдмунд, храбрый и сильный юноша, потомок древнего саксонского королевского рода, прославляемый в летописях за христианскую жизнь, честность и кротость, за что и причтен был по смерти к лику святых. Он имел с норманнами жестокую, кровопролитную битву 20 ноября 870 года. Его войско было разбито, сам он пал, с ним погиб также епископ норвичский, Гумберт. Эдвольд, брат Эдмунда, в безутешном горе о его смерти и несчастье страны, расстался с миром и, подобно пустыннику, жил на одном хлебе и воде в монастыре Кармуте, в Дорсетском графстве. Норманны покорили всю Восточную Англию, а в следующем году обратили оружие на Уэссекс, перебрались через Темзу и пошли к королевскому замку Ридингу, или Редингаму, лежащему в Беркском графстве, на южном берегу Темзы. Одна часть войска, под начальством двух ярлов, отправилась грабить окрестности, между тем как другая начала копать вал на правой стороне замка между р. Темзой и Кентом. Этельвульф, альтерманн в Беркском графстве, при Энглафельде напал на грабившую толпу, Бой был упорный; один из ярлов пал со многими норманнами, другие спаслись бегством. Спустя четыре дня двинулся к Ридингу Уэссекский король Этельред с братом Альфредом и войском. На равнине перед замком встретился с ними норманнский отряд. Они совершили нападение, одну часть норманнов перебили, другую преследовали до их укрепления. Но в эту минуту все норманнское войско соединенными силами бросилось изо всех ворот на англичан. Началась отчаянная битва. Альтерманн Этельвульф пал, англичане были разбиты и обратились в бегство. Но спустя четыре дня оба войска сошлись опять при Эсцедуне (Асдоун). Норманны поставлены были двумя отрядами в виде конуса, один под начальством двух королей, другой — всех ярлов, там находившихся. Увидев это, англичане также построили и разделили свое войско. Сам Этельред, начальствовавший одной частью, начал сражение с отрядом под командой королей; его брат Альфред с другой частью пошел на ярлов. Битва началась страшным военным криком; с обеих сторон сражались с большим ожесточением: самый жаркий бой происходил около маленького кудрявого деревца, которое, по уверению современного летописца Ассерия, он «видел своими глазами». На стороне норманнов было выгодное положение, потому что они занимали высоту. Но англичане сражались за свободу и отечество, за все для них драгоценное и святое. Один из норманнских королей[45] и пять ярлов пали,[46] все поле битвы было покрыто трупами убитых, англичане одержали полную победу и гнали разбитое войско всю ночь и весь следующий день. Однако ж, как ни решительно описывают летописи поражение норманнов в этой битве, но спустя две недели опять они сражались с англичанами при Басинге, в Хэмском (ныне Саутгемптонском) графстве: счастье повернулось, и норманны разбили соединенные войска Этельреда и Альфреда. Два месяца спустя они выиграли другую битву с этими королями при Мертоне, в графстве Суррей. Потом разбили Альфреда на южном берегу реки Биллей, неподалеку от Вильтона, в Вильтском графстве. Битва следовала за битвою: в промежутках случалось много стычек днем и ночью. Храбрый Уэссекский король Этельред умер от ран, полученных в сражении с норманнами: ему наследовал, брат Альфред. Неприятели заключили с ним мир в 872 году, перезимовали в Лондоне, провели следующий год в Восточной Англии и Нортумберленде и в 874 году вторглись в королевство Мерсию. Тамошний король Бургред бежал за море в Рим, где и умер. Норманны, покорив всю Мерсию, поставили в ней королем Цеольвульфа, природного англичанина, Бургредова подручника, с условием, чтобы он миролюбиво возвратил им Мерсию, если они пожелают, для верности дал бы заложников, обязался клятвою во всем повиноваться им и честно платить положенную дань. Для собрания ее Цеольвульф обходил всю страну, у многих оставшихся поселян отнимал последнее, принуждал купцов отдавать все имущество, притеснял вдов и сирот и терзал невыразимыми муками монахов и священников, чтоб вынудить у них признание, где спрятаны церковные и монастырские сокровища. Такие варварские поступки не понравились норманнам: справедливые в этом случае, они низложили его и ограбили дочиста; он умер в бедности. В Англию прибывали постоянно новые войска из Скандинавии; на помощь им явились короли Олаф и Мвар с хорошо вооруженным флотом из 200 судов, Воюя с Англией и покорив большую часть ее, они в то же время получили возможность делать иногда набеги в Шотландию. Угнетенные пикты позвали их на помощь и уступили им свои права на эту землю. По силе этого права, братья Ингвар и Уббе прибыли с многочисленным флотом к берегам полуострова Фива (земля в Шотландии между устьями рек Форта и Тея). Там, и в соседней стороне Лотиане, норманны свирепствовали огнем и мечом; испуганные жители, бросив все, бежали в горы и леса. И здесь, как и везде, жестокое разорение постигло церкви и монастыри. Бесчисленная толпа монахов и священников искала спасения где могла: некоторые прятались в горных расселинах и пещерах, где страдали от голода и жажды и едва оставались живы, другие с епископом Адрианом бежали на остров Маю (Мая), в тамошний славный монастырь. Но и там их нашли норманны: изрубив епископа и монахов, они разорили монастырь совершенно. Между тем шотландский король Константин призвал к оружию весь свой народ и собрал многочисленное войско, с которым пошел на норманнов. Они расположились в двух станах по обеим берегам речки, называемой у туземцев Левин. От продолжительных проливных дождей на этой речке столько прибыло воды, что нельзя было переходить eе вброд, станы были отрезаны друг от друга, не стало никакой возможности для одного помочь другому. Заметив это, Константин со всем войском двинулся в ближайший к нему стан под начальством Уббе. Последний не находил выгодным покидать крепкое положение и при тогдашнем состоянии вступать в бой с неприятелем. Но в это время Константин напал на отдельные шайки, бродившие по стране и пробиравшиеся в стан с награбленной добычей, и истребил их. Это привело норманнов в бешенство: они хотели, чтобы вожди вели их в бой. Уббе представлял неосторожность и опасность сражения со всеми шотландскими силами в то время, когда нельзя ожидать никакой помощи, ни выручки от другого отряда: вода отделяла их от него; он убеждал остаться в крепком стане и ожидать лучшего случая. Не слушая ничего, думая только о павших товарищах и о долге мести, норманны с диким воплем требовали битвы. Против воли повел их Уббе и приготовил все к бою. На норманнах поверх кольчуг надеты были платяные кафтаны блестящей белизны, с красной оторочкой; в руках у них были короткие острые мечи, такой формы, что могли больше колоть, нежели рубить, и пронзали всякие латы. Такое вооружение великанов, подходивших в боевом порядке, с первого взгляда навело страх на шотландское войско. Но, полагаясь на превосходство в числе, они ободрились и открыли сражение громким воинским криком. Бились упорно с обеих сторон, развязка долго оставалась неизвестной, пока один шотландский отряд не зашел в тыл норманнам и не окружил их совершенно. Тогда они отчаялись во всяком счастливом успехе и победе: каждый сражался за свое спасение. Многие убиты были в бегстве к стану, другие бросились в ров, окружавший стан, очень многие кинулись в реку, стараясь спастись вплавь, и большая часть их потонула; но Уббе и другие с ним счастливо достигли противоположного берега и перебрались в другой стан. Два дня проводили шотландцы в шумной радости от одержанной победы; уверенные в таком успехе над другим отрядом, считали его уничтоженным; гордясь победой, отзывались о нем с презрением, вперед делили будущую добычу, очень важно рассуждали, как поступить с пленниками, и бросали жребий, убить ли тотчас норманнских вождей или оставить в живых для потехи и насмешек над ними. В таком развлечении они дожидались, когда река войдет в берега, потом перешли ее и двинулись к другому стану. Он раскинут был недалеко от берега по отлогим излучистым утесам; собранные в груду камни служили для него вместо вала. Под защитой этого крепкого стана на выгодной местности, норманны не пали духом от прежней потери; эта невзгода и чувство мести еще больше подстрекали их на отчаянный бой, к которому они готовились бодро и весело. Их боевой порядок был устроен так: на правом крыле стал Уббе с 6000 человек, Буерн, или Бруерн, выходец-англичанин, распоряжался левым, состоявшим частью из англичан и пиктов; Ингвар, брат Уббе, начальствовал серединой и остальным войском. Он говорил речь войску, убеждая сражаться храбро: награда за их мужество — весь Альбион и все его сокровища; общая гибель и позор, который покроет кончину храбрых, будут верным последствием их бегства; он клялся богами, что не вернется в стан, кроме как победителем, и убеждал всех подражать ему. Все войско отвечало ударами в щиты и стуками оружия: это означало, что они разделяют его мнение. С решимостью победить или умереть они пошли на неприятеля. Каждое крыло шотландского войска состояло из 10 тысяч человек; правым начальствовалл Этус, брат короля, левым — некто Дункан Атоль, сам Константин — серединой. И он ободрял свое войско, благодарил за храбрость, оказанную в прежней битве, убеждал не позорить трусостью или постыдным бегством такую славную победу; им нечего бояться неприятелей, страшных не только храбростью, сколько исполинским ростом; их легко победить и истребить, если, храбрые шотландцы пойдут на них с обычной неустрашимостью. Константин знал обыкновение норманнов — быстро и стремительно бросаться в бой; он велел своим не нападать на них, а остановиться и выжидать нападения. Он хотел, чтоб неприятели утомились от долгого и скорого похода, и рассчитывал, что они усталые прибудут на место сражения, — тогда успешнее можно напасть и уничтожить их. Но заметив, что шотландцы не двигались, норманны, как опытные на войне, остановились, тихо продвигались вперед, несколько минут отдыхали, чтоб прийти на бой со свежими силами, потом пустили тучу стрел и дротиков и ринулись на неприятеля. Шотландцы привыкли нападать всегда первыми, на всем ходу, с громким криком, который считали средством напугать врага и воспламенить к бою друг друга, но тут они оробели и смутились, видя, что на них нападают в противность их обычаю. Сначала отступили крылья; потом норманны со всех сторон напали на обнаженную середину. В этом бою пало 10 тысяч шотландцев. Константин был схвачен в бегстве, отведен в пещеру, и там отрубили ему голову. В память того пещера получила название «черная», а потом «чертова». Его брат Этус с трудом спас остатки разбитого войска. Это случилось в 874 году, когда норманны покорили Мерсию и выгнали тамошнего короля Бургреда. Рассказывают, что потом они воевали с пиктами, беспрестанно делали набеги на страну, и стратклудензы — народ, живший прежде в графстве Галлоуэй, в Шотландии, но вышедший оттуда, по причине непрестанных нападений пиктов и скоттов, и поселившийся на реке Клайде, в северном Уэльсе, — не менее терпели от норманнов, рассеявшихся повсюду. Последние вторглись и в Камберленд, не пощадили также южного Уэльса. Между тем норманны окончили покорение всей Нортумберлендии и Восточной Англии, основали в этих странах свои государства, разделили между собой землю и начали заводить там. прочные поселения. Потом, как будто согласясь общими силами покорить всю Англию, норманнские войска бросились со всех сторон на Уэссекское королевство. Король Альфред приведен был в самое горькое положение: покинутый всеми, с немногими приверженцами, он блуждал по лесам и болотам Соммерсета, где нашел убежище в Этелингее (Этильнее), в болоте, где водилось много диких коз и других зверей. Это неприступное место ограждалось со всех сторон другими болотами и лесами; к нему вела только одна тропинка между двумя замками. Тут пробыл Альфред многие месяцы и жил только тем, что мог достать в торопливых набегах. Между тем норманны наполнили весь Уэссекс. Тогда множество англичан покинули отечество и бежало за море на берега Франции. И Девоншире, на реке Tee, находился замок Кинвит, ныне разрушенный. Он имел крепкие стены и был неприступен со всех сторон, кроме восточной. Туда удалились многие из людей и воинов Альфреда. Норманны осадили его, но не могли взять приступом и довольствовались осадой, чтобы голодом и жаждой принудить осажденных к сдаче. В отчаянии, не имея другого выбора, кроме голодной или славной смерти, англичане однажды на рассвете сделали неожиданную сильную вылазку. Она имела успех. Норманнский вождь пал, большая часть его войска истреблена, остальные спаслись в лесах или на судах. Англичанам досталось и священное знамя Рафан, или Равен, вышитое в утренние часы тремя дочерьми Лодброка, сестрами Ингварa и Уббе: посередине был изображен ворон, который, когда знамя несли в сражение, махал распущенными крыльями или опускал их неподвижно, в первом случае предсказывая победу, в последнем — поражение.[47] Этот успех оживил мужество англичан, Альфред вышел из лесов, служивших ему убежищем: народ обрадовался, увидев его; в короткое время король собрал многочисленное войско. Одно из главных норманнских полчищ, под начальством короля Годруна, или Гитро (как называют его некоторые летописи), зимовало в Чипиенгаме, в Вильтшире, и овладело тамошним королевским замком. Туда направил поход Альфред. Норманны раскинули стан на Браттоне, крутой и высокой горе, севернее Эддендуна (Эгандун), где видны еще следы их рвов и вала. Но почему-то (о чем молчат летописи) они оставили это крепкое положение и спустились к подошве горы. Тут напал на них Альфред и одержал полную победу. Остатки разбитого войска бросились в лежавший поблизости замок. Король обложил его и целые две недели держал норманнов в осаде. Мучимые голодом, они желали переговоров, обещали удалиться из королевства Уэссекского, предлагали заложников; число и качество их предлагали на его выбор, не требуя таких же с его стороны. На подобных условиях они ни с кем еще не заключали мира. Альфред боялся довести их до отчаяния и согласился на перемирие. Спустя семь недель Годрун с 30 храбрейшими из своих людей пришел к Альфреду в Альре (Aulre), в Соммерсете; и там принял христианскую веру, и сам Альфред был его восприемником. Король представил ему Восточную Англию на тех же условиях, на каких владел ею король Эдмунд, так что Годрун должен был признать верховную власть Уэссекского государя. Границею между обоими королевствами была река Темза и Лига (Леа, впадающая в Темзу); от истоков последней пограничная черта шла вдоль р. Уза в Ветлингастрит. Никто, ни свободный, ни раб, не могли без позволения переходить из одного королевства в другое. Торговля между жителями обоих государств разрешалась, но с условием, чтобы всякий, желавший купить в соседней земле скот или другое что нужное, представлял ручательство, что он отправился из своего государства для честного ремесла и ехал мирно. Денежное наказание за неумышленный смертельный удар Такого содержания был договор, заключенный между королями Альфредом и Годруном, с согласия мудрых англосаксонских мужей и всех жителей Восточной Англии: они скрепили его клятвою за себя и своих потомков, рожденных и нерожденных. Норманны были сильны в Нортумберленде и Восточной Англии. Альфред, не имея достаточных средств для их совершенного изгнания из Англии, и в радости, что спас свое наследное королевство, полагал полезнее оставить их в мирном владении покоренной страною; он рассчитывал, что эти страшные войска, добывши себе недвижимую собственность и поселившись прочно в основанных ими государствах, будут вести жизнь спокойнее. Он хотел видеть в них друзей, нежели врагов. Его королевство на некоторое время получило отдых от дальнейших нашествий. Но уже в 879 году приплыл сильный флот викингов, вошел в Темзу и зимовал в Фульгаме (Fullanham), в Миддлсекском графстве, впрочем, на следующий год удалился и направился к Генту во Фландрии. Другое войско викингов в 884 году прибыло в Англию из Франции; оно осадило Рочестер на восточном берегу реки Medway, поспешно стало строить укрепление у городских ворот, в других местах также делало окопы, но встретило сильное сопротивление у жителей города, храбро оборонявшихся до прибытия войска Альфреда. Тогда викинги вынуждены были снять осаду и воротиться на суда с такой поспешностью, что оставили пленных и лошадей, приведенных из Франции. Однако ж Альфред, до 886 года, после долгой осады, смог снова завоевать Лондон, сделавшийся добычей других викингов. Во все это время викинги жили на острове в устье Луары, откуда постоянно делали набеги по обеим берегам этой реки. Франция, несмотря на сильное нападение норманнов на Англию, не была оставлена в покое. Фландрия, также и Аквитания, были посещаемы и подвергались грабежам изредка. Викинги, жившие на Луаре, в своих набегах ознакомились с местностью Анжера и поняли выгоды, какие представлял этот город как хорошее оборонительное и крепкое место. Норманны вообще имели хороший взгляд при выборе положений и умели разумло пользоваться местами, укрепленными природой или искусственно. Их успехам в Англии немало помогало умение извлекать выгоды из покинутых римских станов и окопов. Анжер имел от природы защиту в своей возвышенной местности, господствовавшей над всей страной; притом хорошо укреплен был искусственно: его ограждали высокие римские стены и замок, лежащий на утесе, на берегу реки Мэн Карл Лысый как бы очнулся от сна. Предприятие викингов привело в ужас всю Францию. До тех пор они выбирали острова становыми местами, довольствовались опустошением твердой земли в разных точках, теперь увидели, что они утвердились посреди государства. Как обладатели Анжера, они могли окружить себя военными способами и наконец покорить все королевство. Карл Лысый распорядился набрать воинов по всей Франции с такой настойчивостью, какую редко в нем замечали; однако ж притворялся, будто его великое вооружение имело целью Бретань. Ему хотелось застать врасплох норманнов и не допустить их принять необходимые ответные меры. Саломон, бретанский король, в это время союзник и друг Карла, знал намерения этого государя и действовал сообща с ним. Оба собирали войска. Но вместо того, чтобы выступить в поле друг против друга, как неприятели, они соединили свои силы, в одно и то же время двинулись к Анжеру и осадили это место. Они сделали нападение всеми возможными военными машинами, древними и нового изобретения, За то норманны скатывали на осаждающих огромные камни и отгоняли их. Тогда король бретанский начал отводить реку Мен в широкий и глубокий ров, чтобы флот норманнов посадить на мель и овладеть судами, стоявшими на реке у подошвы утеса, на котором стоял замок. Это намерение смутило норманнов: они находили себя не в силах помешать тому и не знали достаточно природы и свойства страны, чтобы видеть, как невозможно было для осаждающих продолжение начатых работ.[48] Они отправили послов к Кирлу и дали знать о своем намерении вести переговоры. Французское войско страдало от голода и жажды и было утомлено долгою осадой. Карл охотно пошел на переговоры. Норманны возвратили часть награбленной добычи и дали заложников для уверения, что они в назначенный день очистят Анжер; до конца зимы они должны жить в обыкновенном пристанище на острове Луары и до того времени могли вести торговлю; все, желавшие принять христианскую веру, получили позволение поселиться во Франции; прочим предоставлялось оставить эту страну. Между тем как во Франции радовались избавлению от опасности, угрожавшей государству, в Бретани вспыхнул мятеж: Саломон был низложен и убит; появились партии, одна из которых пригласила на помощь норманнов с берегов Луары. Беспокойства в Бретани еще продолжались, и норманны еще не покинули этих стран, как вошел в Сену новый флот викингов, состоявший из ста судов, в сентябре 876 года. Карл Лысый, после смерти племянника, Лотаря II, в 869 году, увеличивший свое государство частью земель покойного и вскоре потом, с кончиною другого племянника, императора Людовика II, в 874 году, получивший Италию с императорским саном, этот Карл, увенчанный тремя коронами, должен был обложить народ чрезвычайною податью, чтобы купить у норманнов мир и склонить их оставить Сену. В 876 году, 28 августа, умер Людовик Баварский, король Германии; его три сына, Карломан, Людовик и Карл, разделили между собой королевство отца. В следующем году кончил жизнь и Карл Лысый во Франции; его сын и наследник, Людовик Косноязычный, после недолгого царствования также умер, в 879 году, и оставил государство двоим сыновьям, Карломану и Людовику, которые царствовали вместе. В их правление норманны бросились большими массами на Францию и Нидерланды, вторглись также и в Германию. В Англии Альфред нанес удар по их могуществу, ограничил их господство Нортумберлендом, Восточной Англией и Эссексом, многих из них склонил обратиться в христианскую веру, но другие их толпы, не желая стеснять себя такими пределами или предпочитая тревожную жизнь викинга скромному быту, перебрались на противоположные берега твердой земли. Туда же прибыли с севера новые норманнские войска. Это случилось в то самое время, когда викинги на Луаре проникли до Амбуаза и заняли его, но в день св. Андрея, 30 ноября 879 года, короли Карломан и Людовик напали на них и разбили на р. Бигене, притоке Соны. Вновь прибывшие викинги высадились во Фландрии, взяли город Теруан, вошли потом в Шельду, разорили монастыри на этой реке, опустошили большую часть Брабанта, разрушили церкви, взяли в плен множество жителей. Они зимовали в Генте и оттуда делали набеги на окрестности, взяли Дорник (Турне), ограбили его, разрушили городские стены, жителей увели в плен. Немецкий король Людовик, храбрый воин, праздновал Рождество Христово во Франкфурте, в 879 году, и ездил оттуда во Францию для переговоров с Карломаном и Людовиком. На обратном пути в Германию, в Шарбонньерском лесу,[49] между Маасом и Шельдою, он встретил сильный норманнский отряд, шедший в беспорядке, с огромной добычей к своим судам ни Шельде. Пользуясь таким выгодным случаем, Людовик напал на норманнов и совершенно разбил их: уцелевшие от смерти бежали в соседнее поместье, где наскоро укрепились. Сын Людовика, Гуго, увлекшись с пылкостью юноши, преследовал их и напал на это укрепление, но он был ранен и взят в плен и спустя несколько минут умер от ран. Ночью норманны сожгли своих убитых и потом отправились на суда. Людовик, в глубоком горе от смерти сына, продолжал путь в Германию. Из Гента, где норманны долгое время имели свой главный стан, и из Куртре, где проводили зиму, они беспрестанно делали набеги по рисам Шельде, Ли или Лейе и Самбре, посещали страну Менапье, между Рейном и Шельдою, брали замки, разоряли монастыри. Короли французские, Карломан и Людовик, занятые войной с одним из самых знатных подручников, герцогом Бизоном, объявившим себя королем Бургундии, послали храброго аббата Гослена для сопротивления норманнам на Шельде. Гослен разделил войско, чтобы напасть на них с двух сторон. Норманны разбили оба отряда. Ободренные успехом, они вторглись дальше и страшно свирепствовали между Шельдой и Соммою. Частью взяли и разорили, частью шрибили они замок Альденбург близ Остенде, Арденбург и Остбург при Слюи, Герлсбеку, или Гелеску, близ Алоста, Ваттен при Уденарде, Фурнес, Гронебергу, Лонгамарку, Сперлиак, Стеенворде, Поперинген, Вестен, Комин и Вервик, Эре, Мервилль, Гаарлебеке, Аальст, Петегем, Эйгам, Кассель, Булонь, Байлейль, Уденарде, Иперн и Антверпен, кроме того, монастыри Вормгут и Бурбург со многими другими, и в том числе известный в северной истории Тургольт. Дороги и леса кишели беглецами всех возрастов и сословий: монахи и монахини бродили из места в место со святыми мощами и искали для них убежища в самых далеких странах. 26 декабря 800 года норманны вступили в Аррас, опустошили этот город и разорили монастырь Сен-Вааст, посетили окрестности и всю страну до Соммы, взяли города Сент-Омер и Камбре, ограбили и разрушили все лежавшие на Скарпе монастыри, потом с бесчисленной добычей воротились на флот и в стан на Шельде, ведя с собою большое число пленных и лошадей со множеством другого скота. Другие викинги прошли таким же образом Фрисландию, страны, лежавшие на нижнем Рейне, ограбили город Берген оп-Цоом, потом вошли в Ваал, отправились на зимние квартиры в Нимвегене, утвердились там и обнесли город валом и рвом. Король Немецкий, Людовик, пошел туда с великим войском и осадил викингов, но ничего не мог сделать, потому что норманны хорошо укрепились в этом сильном замке. Наконец заключили договор, чтобы король снял осаду, а норманны оставили его королевство. Разрушив замок и укрепления, они отправились к устьям Рейна. Но стоявшие станом на Шельде запаслись множеством лошадей, делали набеги верхом по всему протяжению страны; через Теруан пришли они в монастыри св. Рихария (Сен-Рикье) в Понтье и св. Валерики (Сен-Валери) на Сомме, посетили все приморские места, потом пошли на суда с богатою добычей, но тотчас опять вернулись, перешли Сомму и проникли до города Бове. Король Французский, Людовик, приостановил военные действия в Бургундии, лучше сказать, он предоставил брату Карломану преследовать бегущего Бозона и пошел с победоносным войском в северные области государства для изгнания норманнов, продолжавших свои походы. В графстве Вомье при Солькуре, в деревне между Э и Аббевилем, близь истоков Соммы, он повстречался с норманнами, шедшими к Лавье и не ожидавшими нападения. Приготовив все к битве, Людовик ободрял воинов, просил бога о помощи и покрове и пел псалом, на который все войско отвечало: «Kyrie Eleison! (Господи помилуй!)». Сражение было кровопролитное; норманнов разбили, но ни их поражение не было так решительно, ни победа французов столь полная, как говорят некоторые древние источники, потому что к вечеру того же дня норманны сильно напали на французов, самонадеянных и беззаботных после победы. Началась новая жаркая битва; один отряд французов был истреблен; немногого недоставало, чтобы все их войско уступило поле сражения; однако ж Людовик победил в другой раз своим присутствием духа и личной храбростью; несмотря на то он счел полезным отступить тотчас после боя, и так поспешно, что отступление походило на бегство. Полагают, что его кончина в следующем году[50] была следствием чрезвычайных усилий его в этой битве (она происходила в августе 881 года). Норманны воротились в свой стан в Генте. Один их отряд сухим путем и водою потянулся к Маасу и укрепился на месте, названном в летописях Гаслу, или Гаслак,[51] и мне Эльслое, деревня в двух французских милях от Маастрихта, ниже Венлоо на Маасе. Оставшиеся в Генте викинги возобновили вторжения в северную часть Франции. Король Людовик построил укрепление Стромс, ныне Эструн, вблизи Арраса, но не нашел никого, кто бы взялся защищать его. Норманны снова дошли до Соммы, осаждали напрасно Дуе, но овладели Перонною, как замком, так и городом. Стоявшие станом в Гаслу рассеялись оттуда по Брабанту, Литтиху, по всей речной долине между Кельном, Майнцом и Маасом. Они покорили и ограбили города Литтих, Маастрихт и Тонгерн со всеми окрестными деревнями, церквями, монастырями. Тогда же они посетили и Аахен, прежнее пребывание Карла Великого. Большой, великолепный императорский дворец служил для норманнов конюшнею и целые 80 лет после того, до времени Отгона Великого, находился в совершенном запустении. Кельн, Бонн и Кобленц попали под власть норманнов. Из Кобленца, где река Мозель впадает в Рейн, они продолжали свой путь вверх по течению последней реки и ограбили города Майнц и Вормс. Потом вошли также в реку Мозель, разрушили город Трир и проникли до Меца. Епископ города Меца, Вало, с архиепископом Трирским, Бертульфом, и графом Адельгардом собрали войско. Норманны разбили его. Цюльпих, Юлих, Нюис, Музон были обращены в пепел; в городе Бингене избиты жители, не убежавшие в леса. Приведенные в отчаяние потерею собственности, поселяне собрались и пошли на норманнов, но эти бросились на подходивших с ужасным воинским криком и легко рассеяли толпу, предводимую дурно. Огромная добыча приобретена была в этих набегах и отнесена в Гаслу. Немецкий король Людовик умер в начале 882 года после долгой болезни, останавливавшей его от более деятельной войны с норманнами; его брат, Карломан, храбрый король Баварский, умер еще за два года перед этим; младший из братьев, уже прежде император и повелитель Италии, теперь сделался королем всей Германии. Он собрал сейм в Вормсе для совещания с вельможами государства о мерах к освобождению страны от норманнских полчищ. По приговору сейма, Карл собрал на нижнем Рейне сильное войско из ломбардов, алеманнов, тюрингенцев, саксонцев, франков и фризов, другое войско из баварцев и австрийцев собралось несколько выше на Рейне. Обе армии соединились при Андернахе; оттуда со всеми силами Карл пошел к Гаслу и осадил укрепленный норманнский стан в июле 882 года. Эта осада кончилась тем, что император, вождъ такого многочисленного войска, обложил церкви и монастыри податью и заплатил норманнам многие тысячи фунтов серебра и золота, чтобы они добровольно вышли из Гаслу и оставили его королевство. Норманны обошлись надменно с императорскими послами. Карл должен был дать, заложников, прежде чем Готфрид, знатнейший из четырех королей, начальствовавший у норманнов, вышел из стана для свидания и личных переговоров с императором. Тогда, по старому обычаю, на одной высоте был поставлен щит со знаком перемирия.[52] Готфрид получил от Карла также графства и поместья во Фрисландии, которыми владел прежде Рерик, северный вождь; сверх того Карл обещал женить его на Гизеле, дочери короля Лотаря II, и быть его крестным отцом, когда он обратится в христианскую игру. Осада была снята, императорское войско распушено, и викинги отправили на родину 200 судов с добычею и пленниками. На остальных судах они возвратились во Францию, вошли в Сомму, учредили главное пребывание в Амьене, проникли до Лаона и оттуда до Реймса. Гинкмар, тамошний епископ, велел отлить две золотые чаши, чтобы склонить их к пощаде города. Не доверяя, однако ж, их честному слову, ночью он убежал с драгоценностями соборной Реймкой церкви за реку Марну в местечко Эперне; норманны ограбили всю окрестность и вошли в Реймс, но не причинили никакого насилия городу, ни даже городским церквям и монастырям. Из Реймса они направились в Суассон: их замыслы клонились к тому, чтобы покорить всю страну от Шельды до Луары. Карломан, после смерти брата Людовика царствовавший один во Франции, вышел из Бургундии, почти завоевавши ее, в поход против норманнов. Они захватили врасплох рассеянные их отряды и многие истребили, однако ж не приобрели существенных выгод, Норманны в Генте и Амьене помогали друг другу в предприятиях, овладели Фландрией и Пикардией, оттеснили французское войско, жестоко свирепствовали везде, где проходили. Карломан, отчаявшись силою оружия одолеть этих храбрых и привычных к войне людей, наконец вынужден был вести с ними переговоры и, подобно своим предшественникам, купить деньгами отступление норманнов, Он заплатил им 12 000 фунтов лучшего серебра. Норманны обещались не тревожить его государство в продолжение 12 лет. Потом сожгли свой стан, очистили Амьен и удалились. Карломан следовал за ними издали с войском, чтобы лично удостовериться в их отступлении. Они разделились на два отряда: один сел на суда в Булони и отплыл в море, другой пошел в Брабант и выбрал для зимовки Левен на Диле. Вскоре потом, в декабре 884 года, Карломан был, по несчастию, ранен его людьми на охоте за кабанами и после немногих дней умер. Королем Франции, по выбору французов, стал тогда Карл Толстый, император и король Италии, таким образом соединивший на себе две короны Карла Великого. Ожидали, что такое великое могущество, соединенное в одном лице, избавит империю от опасности сделаться добычею норманнов. Но для действительной силы нужно нечто более венца. Карл несколько раз посылал из Франции и Рейнских земель войска против норманнов — эти смеялись над ними: «Зачем пришли вы? — спрашивали их. — Вам совсем было не нужно приходить к нам. Мы хорошо понимаем, вам хочется, чтобы мы опять навестили вас: мы сами думаем сделать то же». Они вторглись во Фрлпцию, утверждая, что вели переговоры с королем, а не г народом, потому и не считают себя обязанными в отношении к преемнику по тому договору, который они заключили с его предшественником. На этот раз они проникли до Руана и переплыли Сену на небольших лодках, найденных на речном берегу, потому что их флот еще не прибыл. Навстречу им пошел Рейнальд, герцог Менский, с войском, набранным в Нейстрии и Бургундии, но он пал в первой битве; все его войско разбежалось. Норманны вошли в реку Уазу и осадили крепость Понтуаз. Стража вынуждена была сдаться из-за недостатка воды. Готфрид, получивший от императора землю во Фрисляндии, женился на Гизеле, дочери короля Лотаря II и сестре Гуго, графа Эльзасского. Гуго замышлял восстановить для себя королевство отца, Лотарингию. С этой целью он пошел в дружеские отношения и заключил союз со своим шурином; говорят, что он предлагал Готфриду половину Лотарингии, если им удастся завоевать ее. Император знал о переговорах этих храбрых людей и надеялся, чтобы их замысел не удался; но, не имея ни сил, ни мужества помешать им другим образом, прибегнул к мере самой вероломной, Готфриду хотелось, чтобы император увеличил его владения: при миролюбивых переговорах об этом с императорскими послами, графом Саксонским, Генрихом, и архиепископом Кельнским, Вилибертом, он и все его товарищи были коварно убиты. Когда же герцог Гуго, вызванный лестными обещаниями, пришел к императору в Гондревиль в Лотарингии, ему выкололи глаза и потом заключили в монастырь. Все норманны, до которых дошла молва о смерти Готфрида и коварном убийстве их соплеменников, озлобились чрезвычайно. Из Англии, из Нидерландов, из областей на Луаре, со всех сторон стекались норманнские полчища на берега Сены для отмщения императору и Франции за вероломный поступок с их соотечественниками: оттого и было сильное нападение их на Париж; оттого и свирепость, с которой они неистовствовали огнем и мечом в странах, где проходили. Ахилл не тащил бы вокруг Троянских стен Гектора, если бы тот не убил Патрокла. На расстоянии двух французских миль Сена была уставлена судами викингов; было этих судов до семи сотен, а число норманнов — до 40 000. Покорение всей Франции было их очевидным намерением. Его успех больше всего зависел от взятия Парижа.[53] Неизвестно, какая участь ожидала страну, если бы достался им этот хорошо укрепленный город и они со всеми силами приобрели твердое и надежное место посреди государства. Для Франции дело шло о войне на жизнь и смерть, Казалось, что с обеих сторон напрягали все силы после стольких разбоев и кровопролитных сражений за долгий период времени, под конец великой военной драмы, разыгрываемой норманнами во Франции. В последних числах ноября 885 года норманнский флот стал на одной высоте с Парижем. Кажется, что норманны задумывали еще выше подняться по реке Сене и вдруг всеми силами разлиться по Франции. Нечаянное препятствие встретилось им в крепких мостах, устроенных через эту реку. Сверх всякого ожидания они нашли город превосходно укрепленным, после их последнего посещения. Собственно Париж в то время ограничивался островом реки Сены;[54] оба предместья находились одно — на правом, другое — на левом берегу реки; они совсем не были укреплены; тут посреди хижин, лугов и пахотных полей лежали монастыри св. Мартина, св. Лаврентия, св. Германа, св. Женевьевы; все драгоценности и мощи святых перенесены из них в сам город, при известии о приближении норманнов. Париж, окруженный обоими рукавами Сены, защищался стеною и башнями, построенными по концам мостов, большого и малого, которые поддерживали сообщение города с предместьями. Эвдо, граф Парижский, сын Роберта Сильного, и Гослин, епископ Парижский, оба неустрашимые, храбрые люди и твердые характером, имели главную власть в городе; кроме них, начальниками были: граф Роберт, брат Эвдо, графы Рагенар, Утто и Этиланг с Сен-Жерменским аббатом Эбло. Осадым норманнским войском начальствовал Сигфрид, с титулом короля, но без королевства, один из тех, кто с Гитфридом защищал норманнский стан в Гаслу от всего императорского войска. Много было и других королей в том поиске: каждый начальствовал своим отрядом, но все признавали главноначальствующим Сигфрида. Как ни были норманны независимы в образе своих действий, однако ж охотно подчинялись воинскому порядку и слушались верховного вождя, зная, что это главное условие победы. Спустя два дня с прихода норманнского войска Сигфрид повел переговоры с епископом Гослином: желал свободного проезда в верхние пределы королевства, обещал не делать никакого зла городу, говорил, что питает полное уважение к епископу и графу Эвдо, но прибавлял, в виде предостережения, чтобы они приберегли себя и своих людей. Епископ отвечал, что император поручил ему оборону города, и он не позволит причинить никакого вреда его государству. Тогда Сигфрид грозил стрелами принудить его к сговорчивости. Немногие крепкие города могли противиться норманнам; внезапным нападением, страхом, их предтечею, хитростью и отважным приступом, часто также голодом и жаждою, они, без всяких осадных орудий, покоряли и разрушали города, укрепленные лучше Парижа. Раздраженные отказом епископа, норманны решились взять город силою; на рассвете следующего дня со стрелами и метательными орудиями напали на башню, на краю большого моста,[55] на правом берегу Сены. Бой был жестокий; епископа Гослина ранили; только к вечеру они прекратили нападение и вернулись на суда, таща с собою убитых. Но на другой день сильнее хотели овладеть башней, пускали множество стрел, бросали камни пращами и баллистами Так нападали и оборонялись с одинаковым упорством с обеих сторон до самого декабря. В это самое темное и холодное время норманны позволили себе некоторый отдых. Однако ж держали город в осаде: главный их стан находился на правом берегу Сены, где, для защиты от нападения, они вывели вал из земли и камня вокруг церкви Сен-Жермен-ле-Ронд (ныне Auxerrois). Самые бойкие и нетерпеливые из них, не вынеся покоя, отправились в набеги то пешие, то верхом: грабили, жгли, убивали, свободных делали рабами, а рабов свободными; прогоняли феодальных господ, отдавали их поместья поселянам и мелким владельцам и многих привлекли на свою сторону. Так пробрались они по полям и лесам, через реки и горы, в окрестности Реймса и привели в ужас всю северную Францию. Фулько, архиепископ Реймский, преемник Гинкмара, в сильных выражениях укорял императора в медленности и беспечности о защите государства; самым настоятельным образом увещевал его спешить на помощь и выручку к Парижу, ключу Нейстрии и Бургундии: этот город, а с ним и Франция, теперь подвергаются опасности достаться норманнам. В другом письме к Святому Отцу он описывает всеобщий страх, наведенный норманнами на Францию, так что никто не отваживается выходить из ворот укрепленных мест. Папа, в ответе на это письмо, сожалеет об участи Фрипции и изъявляет глубокое сочувствие к бедствию страны. Таково было действие страха, внушаемого норманнами, что никакие междоусобия не возмущали спокойствия государства; партии стихли; взоры всех с тревожной боязнью обращались к развязке Парижской осады. Норманнский стан оживлен был великой деятельностью: там строили две крытые телеги неслыханной крепости и величины, каждая с шестнадцатью колесами, и такая просторная, что в ней могло помещаться до 60 человек; сделали покровы из воловьих шкур, под которыми могли стоять от 4 до б человек; строили также другие осадные оружия; день и ночь постоянно работали новые стрелы и щиты или поправляли старые. После таких приготовлений и отдыха на обеих стонах началась снова великая битва в конце января 886 года. Нападения норманнов были сильны и упорны: без непоколебимой твердости Эвдо, Гослина и Эбло и крайних усилий стражи и парижских граждан взята была бы твердая крепость, оплот безопасности города. С башни ничего не было видно внизу, кроме расписанных щитов, а наверху только тучи стрел и камней. Все ночи стояли норманны у подножия крепости и облегали ее: глубокие рвы наполняли трупами убитых пленников и зверей, виноградными ветвями, дерном, деревьями, землею и чем ни попало; составляли над головой у себя непроницаемую крышу из щитов, чтобы под их защитою работать и делать нападение; употребляли все силы, все искусство. Но непривычка и неумение обращаться с осадными орудиями делали бесплодными все их усилия против валов и стен. Неуклюжие телеги, вероятно, предназначенные для пробивания стен, встали на дороге, потому что лошади, их тащившие, возницы и даже сами изобретатели этих подвижных крепостей были перебиты стрелами и непрерывным каменным дождем с башен, а потому норманны не могли сделать ничего лучшего, как отвезти в леса эти неудобные орудия. Не успешнее действовали и их стенобитные машины: сначала неровная местность затрудняла их движение; потом осаждающие пробивали и портили эти орудия каменными пращами и обитыми железом бревнами. Норманны придумывали другие способы: наконец, после неудачных опытов, напали на средство, ужаснувшее осажденных. Они нагрузили две барки бревнами, положили на них множество сухих дров, стащили канатами в воду, зажгли и пустили вниз по течению, чтобы сжечь мосты и отделить башню от всякого сообщения с городом. При виде этих горящих пирамид многие жители города упали духом и в страхе думали, что все погибло; тотчас зазвонили во все колокола, что обыкновенно делали в крайней опасности; умоляли о помощи св. Германа; люди набожные спешили к мощам святых; смелые бросились к мостам толпами. Со звуком рогов, бряцаньем оружий и колокольным звоном сливались стенания детей и женщин. На противоположном берегу стояли густой массой норманны: весь этот шум они слушали с живой радостью, будт в ответ на это били в щиты и со страшными криками восхищались прекрасной картиной. Но Эвдо, Гослин и Эбло, во главе граждан и стражи, работали изо всех сил камнями. Бревнами и другими орудиями для защиты мостов от грозящей опасности; после великих усилий им удалось удержать в отдалении горящие барки и набросать на них столько камней, что они стали опускаться на дно и потонули. Целых три дня постом и благодарными молениями к Богу праздновали спасение города от угрожавшей ему погибели. Но вскоре потом река Сена от великой прибыли воды так стремительно понеслась к малому мосту, что он обрушился к середине; башня, его охранявшая с одного конца, и ее стража из 12 человек были отрезаны. Французы спешили поправить повреждения, но норманны подоспели скорее со своими судами, окружили конец моста, сделали нападение на башню, взяли ее и сожгли. С этой же стороны пытались взять приступом город; однако ж были отражены с большим уроном: многие потонули в Сене, двое из их королей пали. Тогда часть войска пошла на грабеж и опустошила страну между Луарой и Сеной. Это побудило осажденных отважиться на вылазку и напасть на норманнский стан, но неприятель был осторожен и отразил нападение. В то время (это было в феврале) граф Саксонский и Гюрингенский, Генрих, опытный в военном деле, пришел на берега Сены с сильным императорским войском. Он сильно пострадал в походе от дождей и холодной погоды, особенно потерял много лошадей, но принес много съестных припасов, что было главное для осажденного города. Он и Эвдо соединили свои силы и решились вместе напасть на укрепления норманнов. Это нападение кончилось несчастливее прежнего: после жестокого боя норманны отразили соединенные войска. За все три месяца, не успев ничего сделать для освобождения Парижа, граф Генрих удалился со своим войском, потому что осажденные начали чувствовать недостаток в съестных припасах. На это же расчитывали и норманны, когда не удались им все попытки взять приступом город. Сами они снабжены были вдоволь всем нужным, имели много разного скота и сохраняли его в церкви Сен-Жермен-де-Пре, обращенной ими в скотный двор. Не было также недостатка в оленях и дичи, потому что они усердно охотились и владели всей окрестностью. Ради развлечения они затевали разные игры, забавлялись ими и ограничивались строгой осадой города, чтобы принудить его голодом к сдаче. Между тем Сигфриду наскучила долгая осада: за себя и свой отряд он уговорился с епископом Гослином оставить Сену, получил 60 фунтов золота и удалился искать счастья в другом месте. Остальное войско продолжало осаду. Синрик, один из норманнских королей, дал клятву не оставлять Францию прежде, чем доплыв до истоков Сены. Но вскоре он утонул в этой реке с 50 викингами, вероятно, оттого, что слишком нагружено было судно. Между тем недостаток в съестных припасах с каждым днем становился чувствительней в Париже. Следствием были голод и заразные болезни. Смертность до того усилилась, что для погребения мертвых едва доставало живых. Один из храбрейших защитников города, тот, кто ободрял упавших духом жителей в самые отчаянные моменты и первый во всех битвах подавал личный пример неустрашимости и мужества, епископ Гослин, наконец пал под тяжестью постоянных усилий и умер вскоре после договора с Сигфридом. Смерть его еще более уронила мужество парижан: многие из знатных покинули город, остальные с жалобными воплями требовали переговоров с неприятелем. Граф Эвдо, на котором одном лежала теперь оборона Парижа, всеми силами противился сдаче города и явился к императору для ускорения помощи. В его отсутствие аббат Эбло принял начальство. С каждым днем осажденные теряли надежды и мужество и настойчиво требовали сдачи Парижа. Вдруг одному из знатных привиделся сон, в котором Бог указывал ему на небесные силы, защищавшие стены и охранявшие город. Мужество парижан ожило, потому что этот сон видел человек, разделявший общее мнение народа о переговорах с норманнами и хотевший спасаться бегством. Толковали, что сновидение сделано св. Германом; утешали себя заступничеством этого святого: вынесли его мощи и носили их с крестным ходом вокруг городских стен. Утешенные и обнадеженные помощью неба, парижане держались еще какое-то время; наконец в июле настало желанное освобождение. Граф Адальгем счастливо вернулся в город со свежим войском и съестными припасами; граф Эвдо вернулся с тремя полками; сам император вернулся в Мец со значительным войском. До него пришел Генрих, граф Саксонский и Тюрингенский, с войском из Германии и Лотарингии. В соседстве с городом он разбил лагерь на удобном месте и сошел с коня, чтобы осмотреть укрепления норманнов. Вокруг своего стана они выкопали множество ям в три фута глубины и слегка прикрыли хворостом. В одну такую яму упал граф Генрих: в то же мгновение его окружили, убили и ограбили. Так отомстили они одному из убийц Готфрида. Но видя напрасную надежду покорить голодом Париж, получивший помощь и ожидавший еще другой, они возобновили прежние попытки и жестоко осыпали город стрелами, дротиками и большими камнями, которые бросали из пращи. Силы осажденных начинали падать; замешательство усилилось, когда норманны повели приступ с другого места и устремились на Париж с восточной стороны. Они сделали это успешней: зажгли башню, защищавшую в этом месте город и уже готовились взобраться на стены или вломиться в ворота. Во время долговременной осады не было в Париже такого смятения: вынесли на стены мощи св. Германа, главного покровителя города, но, как бы отчаявшись в спасении его сильной помощью, принесли туда и мощи св. Женевьевы. Между тем бой свирепел с дикой силой. Стража горящей башни бросилась вон и устремилась на норманнов. С обеих сторон использовали крайние усилия: парижане потому, что сражались за жизнь и собственность, за все им драгоценное и милое, зная, что от их храброй обороны зависела судьба Франции в это решительное мгновение; норманны — оттого, что приближались к цели своих усилий и ожидали от этого упорного боя, что счастье наконец увенчает их орркие. Наконец силы севера должны были уступить отчаянному сопротивлению парижан. Норманны не могли нигде пробиться или овладеть каким-нибудь уголком на стенах: отраженные на всех местах, они наконец отступили, по обыкновению таща с собой убитых. Это нападение было последним во время десятимесячной осады; вскоре, в начале октября, прибыл император с многочисленным войском. Норманны соединили в один стан свои оба стана, раскинутые на противоположных берегах Сены, для осаждения города. В то же время вернулся Сигфрид. С его приходом норманнское войско усилилось так, что император, напуганный прежними неудачными нападениями на их стан, не отважился сражаться, а вступил с ними в переговоры и заплатил 700 фунтов, за что они обещали снять осаду. После заключения мира завязались дружеские отношения между норманнами и парижанами, оказавшими взаимное уважение мужеству друг друга, как и следует храбрым людям; норманны посетили Париж, завели знакомства в городе и долго гостили там, как будто среди родных и друзей, жили вместе с парижанами и обедали с ними. Эбло и новый епископ Парижа, Аншерик, преемник Гослина, сидели за обедом, когда сказали им, что к городу приближался норманнский флот для проезда вверх по реке, с дозволения императора. В негодовании на недостойный поступок Карла, предавшего жестокому грабежу внутренние области государства, а также напрасному кровопролитию в том случае, если не пропустят норманнов, граф и епископ вскочили со стульев, схватили мечи, призвали к оружию граждан и стражу, поспешили к мосту и не дали проехать флоту. Норманны повернули назад без боя, не желая нарушать мир с парижанами. Тогда все увидели пример их сухопутного путешествия за флотом. Они вытащили суда из воды и волокли их посуху на расстояние более двух тысяч футов, потом опять спустили на воду выше Парижа.[56] Пленников гнали связанных веревками по 20 человек: вероятно, при таком путешествии требовались также и их силы. Парижане смотрели с удивлением на это зрелище; летописи упоминают о нем как о неслыханном, невероятном и никогда не бывалом; однако ж у норманнов это был самый обыкновенный способ в тех случаях, когда был излучистый берег или другие препятствия встречались судам, Переправив таким образом флот в верхнюю Сену, они быстро поплыли в Сенс, город Шампани, на реке Йонне. Сенс был хорошо укреплен, и его граждане защищались так же храбро, как и парижане: норманны целые шесть месяцев осаждали его понапрасну. Однако ж жители были в смертельном страхе за исход осады; вступив в переговоры с норманнами, убедили их за некоторую сумму отступив от Сенса. Они опустошили всю окрестность, разрушили монастыри, замки, церкви. Между тем император оставил Париж и пошел к Суассону. За ним последовал Сигфрид с властью войска и вошел в Уазу, опустошая на пути все огнем и мечом. Когда огонь пылающих дворов, деревень и замков возвестил приближение норманнов, император поспешно бежал из Суассона в Эльзас. Едва только успел он оставить город, как вошли туда норманны. Они сожгли церковь и монастырь св. Медарда, разорили все окрестные монастыри церкви и королевские замки, перебили множество жителей, остальных увели в плен с собой. Карл Толстый, раб придворных партий и почти сумасшедший от головной боли, которою страдал, до такой степени лишился уважения к себе со стороны подданных, что в ноябре 887 года, в Трибуре, они объявили его неспособным далее царствовать. Тогда все его покинули: повелитель таких великих государств, носивший все короны Карла Великого, умер бы с голода, если бы не сжалился над ним архиепископ Майнцский, Лиутберт. Наконец преемник Карла назначил ему на содержание некоторые поместья, но Карл только несколькими месяцами пережил свое несчастье. В Германии выбрали королем Арнульфа, его племянника, побочного сына Карломана, короля Баварского. Во Франции еще был жив потомок Каролингов, тот самый Карл, которого после прозвали Карлом Простым, младший сын Людовика Косноязычного, восьмилетнее дитя.[57] Но сильно боялись норманнов; в тогдашней нужде государства не хотели вверять его защиту слабой руке ребенка: в обход юного принца выбран был королем граф Эвдо, сын Роберта Сильного. От него храбрые защитники Парижа ожидали спасения Франции. Эвдо принялся тотчас за дело: он пошел на норманнов и встретил их сильное войско при Монфоконе, неподалеку от реки Эны, и хотя был слабее числом, однако ж храбро напал и привел их в беспорядок. Несмотря на то, он не мог помешать им осадить город Мо, который наконец они принудили к сдаче. Они плавали по рекам: Сомме и Уазе, Йонне и верхней Сене, между тем как другие их толпы вошли в Луару. Они опустошили Бургонь, Шампань, Лотарингию, Артуа и Пикардию до самых морских берегов; взяли города Оксерр, Труа, Шало (на Марне), Тунь и Верден, но опять пощадили Ре хотя и бродили по соседству с ним. Везде разоряли он еще уцелевшие монастыри, разрушали замки, свирепствовали ужаснее, чем когда-либо, даже рубили виноградные деревья и яблони: такие жестокости приписывают особенно их полчищам на реке Луаре. В это ужасное время, на соборе в Меце, 1 мая 888 года, было постановлено, чтобы на всяких христианских собраниях воспевались к Богу молитвы о спокойствии от норманнов; во многих местах включены в молитвы следующие слова: a furore Normannorum Iibera nos, o Domine![58] Эвдо, часто побежденный, нежели победитель, был так же не в состоянии изгнать их, как и остановить их грабежи. Норманны, вошедшие в Марну, Йонну и верхнюю Сену, проведя целлых три года в северной Франции, осенью 889 года воротились с флотом опять к Парижу; гордые успехами и победами, они требовали свободного проезда и, получив отказ снова решились осадить город: на этот раз они повели главное нападение с восточной стороны. Эвдо, следивший за их движениями, это предвидел: он подоспел с войском на выручку Парижу; с его помощью парижане оказали такое же упорное сопротивление, как и в первую осаду. Но Эвдо до того упал духом и так отчаялся в победе над этими непреклонными врагами, что пошел с ними на переговоры, хотя норманны были окружены со всех сторон посреди государства: богатыми подарками он склонил их снять осаду. Оставив в покое Париж, они по-прежнему потащили суда по земле и спустили их на воду несколько ниже города, флот поплыл вниз по Сене к морю, но главное войско отправилось сухим путем на лошадях и пешком, вошло в область города Кутанса и расположилось перед замком Сен-Ло. Целый год осаждали норманны этот крепкий замок, прежде чем смогли взять его. Потом они вторглись в Бретань, раздираемую междоусобиями. Приход норманнов воссоединил всех: Аланус, прозванный Великим, герцог Бретанский, соединил все силы Бретани; все встали под его знамя, соединяясь потом пожертвовать десятину имущества Богу и св. Петру. Аланус разбил войско норманнов с таким успехом, что они потеряли в Бретани до 14 000 человек. Между тем один норманнский отряд направился в Бретань. Остальное войско рассеялось по всем странам: одни вошли в Уазу и осадили Нуайон, другие расположились станом при деревне Аргев, на правом берегу Соммы; некоторые пошли в другие места. Все наконец уговорились плыть вниз по разным рекам до самого моря, потом соединиться и вместе напасть на бойких норманнских юношей, в числе 550 человек, искавших приключений и добычи, оставивших главное войско и спешивших в Сент-Омер, полагая взять город с первого нападения, потому что его укрепления еще не были окончены и состояли из земляного вала и тына. Они хотели врасплох захватить город, но были замечены, когда спускались с горы за две мили от Сент-Омера и остановились вблизи его, чтобы награбить рогатого скота. Граждане поспешили принять все возможные меры для обороны, работали день и ночь, устраивая укрепления. Норманны поставили себе шалаши по соседству с городом и начали формальную осаду. Они повели нападения всеми воинскими снарядами, отчасти нового и необыкновенного рода, бросали в город раскаленное железо, разные горючие вещи, пускали тучи стрел; когда же все такие попытки были пресечены бдительностью и упорным сопротивлением жителей, они выкопали вокруг укреплений широкие и глубокие рвы, наполнили их бревнами и хворостом и хотели все это зажечь, чтобы окружить город морем огня. Однако не удался и этот замысел; ночью, когда ветер подул с той стороны, где наиболее подвергался опасности город, граждане улучили момент и сами подожгли этот костер и обратили его в пепел без вреда для города. Норманны наскоро собрались, как бы одолеваемые страхом, и отступили. Вероятно, причиною такого скорого отступления были слухи, ложные или истинные, о войске, подходящем на выручку городу. В предании это приписывается славным покровителям Сент-Омера, апостолу Петру и св. Бертину. Однако ж войско, собравшееся в Левене, дошло до реки Маас. Арнульф, король Германии, принял меры к защите и собрал войско у Маастрихта. Норманны перешли Маас при Литтихе и оставили немецкое войска позади. При Аахене они рассеялись по лесам и болотам, убивали всех, кто ни попадался на дороге, брали все повозки и телеги с провиантом для немецкого войска и тем привели его в крайнее затруднение. Немецкие вожди держали военный совет и думали, на что решиться при таком сложном и опасном положении: идти ли через землю Рипуариев в Кельн и оттуда в Трир или, переправившись через Маас, захватить и разрушить норманнские суда. Ночь прекратила совещание, но они так ни на что и не решились. С рассветом 26 июня 891 года немецкое войско выступило и с развернутыми знаменами, готовое к бою, потянулись вдоль берега реки Маас. Перейдя реку выше Гейле, оно остановилось; собравшись опять, вожди решили: чтобы не утомлять понапрасну все войско, каждый вождь направил по 12 человек для разведки неприятеля. Пока советовались, как привести это в действие, показался передовой отряд норманнов. Полагая, что это отдельный небольшой отряд, немцы преследовали их без всякого порядка. Преследование продолжалось до тех пор, пока в одной деревне они столкнулись со всей силой норманнской пехоты, которая сомкнутым строем напала на немцев и легко опрокинула их. Вожди старались быстрее, насколько позволяло время, восстановить порядок в своих рядах. Но норманнская конница, прискакавшая на звук оружия и военные крики, ворвалась в не совсем построенные ряды и привели к расстройство все войско. Так искусными движениями и тактикой норманны одержали решительную победу над немецким войском и уничтожили его. Зунцо, или Зундерольд, архиепископ Майнцский, граф Арнульф и множество дворян немецкого государства пали на месте сражении. Все спасшиеся от смерти и плена бежали. Победители овладели неприятельским станом, перебили пленников и потом воротились в Левен. Король Арнульф находился в походе на славян, когда получил весть об участи, постигшей его войско на Маасе. Его глубоко опечалила смерть такого множества храбрых и преданных ему людей; сверх того, Рейнским землям грозила опасность быть наводненными норманнскими полчищами. Арнульф был государем, сохранявшим еще воинский пыл первых Каролингов; он быстро решился выступить в поход, присоединил к себе ратных людей из Саксонии, Баварии и восточных областей государства и с сильным, войском, двинулся к норманнскому стану при Левене. В тылу стана текла река Диль; спереди стана находилось обыкновенное воинское укрепление или вал. Эти валы норманны устаивали таким образом: обозначив пространство, отводимое для стана, обыкновенно в форме круга, на окружности его вбивали в землю три или четыре ряда столбов, в некотором отдалении одни от других; потом пространство между ними наполняли камнями, дерном, землею. На возникшем таким образом валу они клали еще несколько слоев земли, плотно утоптанной, взятой из рвов, которыми всегда обводили стан.[59] При Левене, кажется, их стан не был обнесен рвом, потому что они расположились в болотистой стране и перед валом находилось болото. Арнульф затруднялся напасть на них, потому что это можно было сделать не иначе, как пехотою, а королевское войско почти все состояло из конницы. Одушевив речью воинов, он сошел с коня, заставил сделать то же всадников и, взяв знамя, во главе войска пошел по болоту на укрепленный стан. Отдельный отряд норманнского войска отправился далее по Маасу для грабежа. Гордые прежними победами и полагаясь на свой вал, потому что никогда еще не были побеждены внутри укреплений, оставшиеся в стане норманны смеялись над подходившим неприятелем и смотрели на него с презрением. Дерзкая самонадеянность нередко бывала причиной поражения больших войск. Впереди войска, горевшего желанием, сравняться в храбрости со своим государем и отомстить за смерть павших братьев, Арнульф бросился на укрепление и ворвался в стан. Этот нечаянный успех и замешательство, происшедшее от того между норманнами, навели на них панический страх; не имея других путей для бегства, они бросались сотнями и тысячами в реку Диль, так что она была запружена бесчисленным множеством трупов. Не многие спаслись вплавь; одних потопило тяжелое вооружение; другие — как обыкновенно в минуты нужды берутся за первое лучшее средство к спасению — старались спастись, ухватясь за товарищей, и увлекали их в глубину: видно было, как хватали они друг друга за руки и ноги, цеплялись за шею, одним словом, никто не помогал, а только мешал спасению даже тех, для кого это было возможно. Число норманнов, погибших при этом случае, полагают до 9000, в том числе двенадцать вождей, и из них многие в королевском сане. Шестнадцать королевских знамен, как трофеи победы, отнесены были в Регенсбург в Баварии, пребывание Арнульфа. В продолжение многих столетий, в воспоминание этой победы, праздновалось 1 сентября; долго также показывали там картину этой замечательной битвы, с надписью, в которой победа приписана св. Мартину. Эти важные поражения, понесенные норманнами в течение двух лет подряд, в Бретани 890 года и при Левене 891 года, хотя значительно поубавили их силы, однако ж не уронили их мужества.[60] Спасшиеся в последней битве снова присоединились к флоту, вошедшему в реку Маас. На следующий год они сделали набег в прирейнские страны и опустошили все до города Бонна: там овладели они Луплендорфом на правом берегу Рейна. Немецкое войско опять пошло им навстречу. Норманны, уклонясь от правильного боя, пробирались лесами и, дав пройти влево неприятельскому войску, поспешили в монастырь Прюим, недалеко от Люксембурга, и, ограбив его, вступили в Арденнский лес, взяли замок, незадолго перед тем построенный на высокой горе, куда убежали многие жители: все они были перебиты. Вернувшись с богатой добычей в Левен, они снова разбили там свой стан. Тогда во Франции начался голод; поэтому они предприняли поход в Англию с 250 судами. В то же время другой флот, из 80 судов, покинул Францию и также направился в Англию. Мы видели, что Альфред, великий и благородный государь, снова завоевал отцовское государство, взял опять Лондон, с того времени оставшийся столицею Уэссекских королей, вступил в дружеский союз с норманнами в Восточной Англии и Нортумберленде, наставшие потом мирные годы он посвятил постройке флотов, поправке разоренных замков и городов и обнесению их стенами. В то же время он построил новые башни и укрепления, где нужно было — снабдил города стражею, поставил земское войско на берегах и местах, наиболее подверженных нападению неприятеля. Все это он возложил на епископа Свитгульфа в Ротчестере, епископа Ильгарда в Дорчестере,[61] герцога Этельреда, потомка древнего рода Мерсийских королей и зятя Альфредова, в Лондоне и других в разных местах, графа Бритгульфа, или Биртгульфа, в Эссексе, графа Бульфреда в Ганском графстве. Его суда, по-другому устроенные, чем у норманнов, имели преимущества перед ними в длине и высоте, лучше плавали и были не так легки. Все подданные, способные носить оружие, разделены были на две половины: одна обязана была всегда быть готовой к выступлению в поход, другая, между тем, оставалась свободной и могла заниматься домашними делами, ожидая своей очереди. При таких мерах для защиты страны Альфред не менее заботился о внутренней безопасности, о законодательстве, управлении, правосудии: его учреждения в духе древних обычаев и нравов сохранились в Англии до нашего времени, в течение почти тысячи лет, несмотря на все потрясения, постигавшие эту страну. Он также любил науки и искусства, оказывал им покровительство и с этими преимуществами соединял личную храбрость и талант полководца. Народ обожал его. В таком состоянии находилось Уэссекское королевство, когда из Франции переправились туда два сильных флота викингов. Один высадился в Кентском графстве, в устье реки Ротера. Викинги на большом расстоянии тащили вверх по ней свои суда до леса Андреда, в 120 английских миль длины и 30 ширины; там взяли они и разорили замок, наполовину построенный и защищаемый небольшим отрядом; на его месте выстроили другой, гораздо сильнее, по имени Апульдр, где и перезимовали. Другой флот вошел в Темзу, расположился в Миддлтоне, в Кентском графстве, и выстроили там укрепление. Жители Восточной Англии и Нортумберленда все еще питали тайную злобу к Уэссекскому королевству, все еще были воинственны, и любовь к тревожной жизни викинга пробуждалась в них с каждым приходившим в Англию отрядом норманнов: они прервали союз с Альфредом и соединились с викингами в Кентском графстве. Собрав войско, Альфред расположился между обоими отрядами викингов и поставил стан на таком месте, где прикрывали его воды, леса и горы и откуда король мог легко напасть на то из неприятельских войск, которое первым выйдет из укреплений для грабежа или битвы. Однако ж викинги считали себя довольно сильными для сражения с королем: разделившись на малые толпы, верхом и пешие, они разбрелись по таким местам, где считали себя в безопасности от англосаксонского войска. Но Лльфред быстрыми движениями часто заставал их врасплох; однажды напал и уничтожил один отряд и вообще вел счастливо малую войну. Тогда часть войска викингов выступила из Апульдра и поспешила скорее к Темзе для доставки добычи в Эссекс. При Фарингаме, в графстве Суррей, Альфред напал на обремененный добычею отряд, истребил многих и преследовал остальных; из бежавших многие утонули в Темзе; переплывшие счастливо вошли в реку Кельне в Эссексе и потом отправились на остров Мерсей, лежавший в устье реки. Так же как в Миддлтоне, Альфред осадил викингов и на Мерсее. Он окружил остров осадными орудиями различного рода; неприятели, доведенные до крайности, вынуждены были начать переговоры. Они получили свободный выход за обещание покинуть Англию и больше не тревожить королевства Альфреда. Они покинули Бимфлит в Эссексе, на северном берегу Темзы, отправились в область, уступленную прежде норманнам, укрепились там и устроили стан с широкими и глубокими рвами. Между тем жители Восточной Англии и Нортумберленда вооружили два флота: один — из ста, другой — из двухсот судов; цель их была та, чтобы дать оправиться своим жестоко стесненным северным землякам, воевать с Альфредом во многих местах и разделить его силы. Наконец они пристали в различных точках его королевства и высадились в Девоншире, между тем как другой отряд осадил Эксетер. Альфред поспешил на выручку этому городу. Его осадное войско перед островом Мерсеем терпело недостаток в съестных припасах, притом время службы воинов окончилось. Викинги, долгое время осаждаемые на острове, воспользовались этими обстоятельствами, так же как и в Апульдре: они выступили и соединились с норманнами, находящимися в Бимфлите. Но из Лондона и других мест собрались свежие силы для осады Бимфлита, между тем как Альфред выручал Эксетер, Чичестер и другие места, посещенные викингами. Один отряд их оставил Бимфлит и вышел для грабежа, когда англосаксонское войско подступило к этому крепкому стану; сначала оно разбило в кровопролитном бою оставшихся там неприятелей, потом взяло приступом стан и захватило все там находившееся; сожгло часть судов, а другую, с пленными женщинами и детьми и добычею золота, серебра и других вещей, отвело в Лондон и в Ротчестер. Остатки разбитого войска соединились с отрядом, вышедшим на грабеж, получили подкрепление из Восточной Англии и Нортумберленда и, расположась на морском берегу, на месте по имени Сут-Собери в Эссексе, укрепились там сильно. Оттуда, по берегу Темзы, пошли они в Буддингтон на севере, где также устроили укрепление. В стане викингов обнаружился великий недостаток в съестных припасах; напоследок они должны были убивать лошадей для поддержания жизни. В такой нужде, предвидя голодную смерть, если продолжится осада, они решились лучше умереть с оружием в руках и в крайнем отчаянии сделали вылазку. Многие были убиты, иные потонули, но остальные пробились, убежали опять в свой укрепленный стан в Сут-Собери и отправились в Восточную Англию. Отдавшие там свои суда, жен, детей и награбленные сокровища под сохранение землякам и подкрепленные храбрым юношеством Восточной Англии и Нортумберленда, они поспешили на полуостров Виргиль в Честерском графстве: шли днем и ночью так скоро, что Альфред успел их догнать не раньше, чем они уже овладели Честером. Король истребил всех, остававшихся перед городом, отнял скот, стоявший на поле, фураж частично сжег, а частично скормил своим лошадям и отнял у викингов все способы держаться далее в Честере. Они вышли оттуда, посетили спорный Уэльс в Нортумберленде и Восточную Англию; в этой стране сели на суда и поселились на острове Мерсее. Спустя некоторое время по Темзе вошли они в речку Ли и укрепились на ней в одном удобном месте, почти за 20 миль от города. Англосаксонское войско двинулось для осады их. Они отбили нападения и обратили в бегство англосаксов. Альфред расположился близ Лондона. Проезжая однажды берегом речки Ли, он открыл место, где легко отвести и запрудить эту реку. Речка была отведена; заметив это, викинги бросили свои суда и укрепления и пошли сухим путем через Мерсию в Бриджпорт в Шропшире, лежавший на Северне, неподалеку от Уэльса, где опять укрепились, делали набеги в Уэльс, грабили многие области, перезимовали в своем стане, но с наступлением весны отправились в поход и удалились в Восточную Англию и Нортумберленд. Эти частые нападения на Уэссекское королевство продолжались пять лет, с 892 по 897 гг. С викингами находились их жены и дети: это обстоятельство усиливает вероятность мнения, что у них была цель завоевать королевство Альфреда или, по крайней мере, какую-нибудь область, поселиться там и основать свое государство, по примеру их соотечественников в Восточной Англии и Нортумберленде. Но при жизни Альфреда норманны напрасно напрягали свои силы против его королевства; много страдало оно от их нападений, однако ж везде отражали этого врага и нигде не дали ему утвердиться. Норманны оттого и прекратили свои набеги на некоторое время. Некоторые из них поселились в Восточной Англии и Нортумберленде между своими земляками, прочие вернулись во Францию. |
||
|