"Валентина Ивановна Мишанина. Ворота времени (Повесть и рассказы) " - читать интересную книгу автора

обязательно к нам наведается. И каждый раз начинала придираться ко всем по
разным мелочам. Мама или все превращала в шутку, или ласково успокаивала
ее, мол, людей без грехов не бывает и прочее. Когда она уходила, мама
называла ее "самодуркой". Почему бы не сказать это ей в лицо, думала я.
Вот и сегодня открывается дверь, одной ногой она ступает через порог
и басовито спрашивает вместо приветствия:
- Не соскучились?
Мне хочется ей ответить: "Нет!" Но мама приветливо улыбается:
- Проходи, проходи. Вовремя ты пришла. Сейчас я тебя селяночкой буду
потчевать.
- Не откажусь, не откажусь, - показывает свои желтые зубы Маня
Длинная и по-хозяйски располагается за столом. Приняв из рук матери миску,
она принимается за еду, вкусно причмокивая губами.
Мама и ей поведала, что барана зарезал не кто иной, как Вася.
- Силище-то, милая, силище! Быка свалит. Все один сделал...
Я думала: и хорошо, что Васи нет дома, он бы, наверное, не выдержал
такое.
Когда Маня Длинная ушла от нас, я спросила маму: зачем она сказала
неправду о Васе. Она рассмеялась и говорит:
- Пусть знает Длинная, что и у нас в доме появился мужик. И что мы
теперь никого не боимся, даже самой Длинной Мани.
- А бабушке зачем солгала?
- Бабушке? - посерьезнев, пожала плечами мама. - Просто так. Она все
равно не поверила бы, что я сама... Она же до сих пор считает меня
ребенком. А маленькой я была совсем другой...


КАК СВАТАЛИ МОЮ МАТЬ

В тот вечер мы как обычно сидели за столом и ужинали. В сенях
послышались шаги, потом долго шарили по двери, видимо, искали ручку, и вот
наконец из темноты вынырнула неказистая фигура Миколя Горбуна. Он
поздоровался у порога и, обводя глазами избу, прошел к лавке, что стояла у
голландки. Мама пригласила его к столу, но он отказался. И, потоптавшись у
лавки, словно не смея опуститься на нее, обратился к матери:
- Я ведь, Анна, по делу к тебе.
Мать отложила ложку и спросила спокойным голосом, что у него за дело.
Подошла к нему, и они вместе сели на лавку.
Никто не обратил на Горбуна особого внимания, мы были заняты едой. И
все же нет-нет да кто-нибудь из нас и покосится в его сторону. Мне не надо
было коситься, он сидел прямо напротив меня, и я могла смотреть на него
сколько угодно. Я усердно рассматривала его горбатую спину и думала про
себя: как же он ложится спать на спину? Шепотом спросила об этом Ольгу. Но
та вместо ответа больно ущипнула меня за бок. У меня аж слезы выступили на
глаза. Про себя прикинула, обидеться, бросить ложку - голодной останешься,
и я снова потянулась ложкой за щами в общую миску, усмирив свою обиду.
В это время послышался мамин смех. Сидящие за столом устремили на нее
удивленные взгляды. Смех у матери был необычный, так она могла смеяться
только от неловкости.
Миколь чуть опустил голову, его черный чуб навис над лбом. Ложки наши