"Юкио Мисима. Патриотизм" - читать интересную книгу автора

силы - она никак не могла разогнуться. Плакать нельзя, сказала она себе,
лицо накрашено. Но слезы текли сами.
Когда она наконец выпрямилась, то сквозь туманную пелену слез увидела,
что муж, уже обнажив клинок, обматывает его белой тканью, что осталось
сантиметров двадцать голой стали.
Покончив с этим и положив саблю на пол, поручик скрестил ноги и
расстегнул ворот мундира. На жену он больше не смотрел. Его пальцы
расстегивали одну за другой плоские медные пуговицы. Обнажилась смуглая
грудь, потом живот. Поручик снял ремень, спустил брюки - показалась
ярко-белая ткань набедренной повязки. Он стянул ее пониже, еще больше
открывая тело, и сжал в правой руке обмотанный белым клинок. Глаза
поручика не отрываясь смотрели на голый живот, левой рукой он слегка
поглаживал себя чуть ниже талии.
Забеспокоившись, достаточно ли остра сабля, офицер спустил брюки до
половины и легонько полоснул себя по ноге. На коже вспыхнул красный рубец,
кровь несколькими тоненькими ниточками побежала по бедру, посверкивая в
ярком электрическом свете.
Рэйко впервые видела кровь мужа, у нее перехватило дыхание. Она
взглянула ему в лицо. Поручик оценивающе осматривал разрез. Рэйко сразу
стало спокойнее, хоть она и понимала, что это чувство облегчения ложное.
Тут поручик поднял глаза и впился в лицо жены жестким, ястребиным
взглядом. Клинок он установил перед собой, а сам приподнялся, чтобы тело
нависало над саблей. По тому, как напряглись мускулы плеч под кителем,
было видно, что поручик собрал все силы. Он намеревался вонзить острие в
левую нижнюю часть живота как можно глубже. Яростный крик разорвал тишину
комнаты.
Хотя поручик нанес удар сам, ему показалось, что кто-то другой проткнул
его тело толстым железным прутом. В глазах потемнело, и на несколько
мгновений он перестал понимать, что с ним происходит. Обнаженная сталь
ушла в тело до самой ткани, кулак поручика, сжимавший клинок посередине,
уперся в живот.
Сознание вернулось к нему. Клинок пронзил брюшную полость, это
несомненно, подумал он. Дышать было трудно, грудь тяжело вздымалась,
где-то очень далеко - не может быть, чтобы это происходило в его теле, -
родилась чудовищная боль, словно там раскололась земля и из трещины
вырвалась огненная лава. Со страшной скоростью боль подкатывала все ближе
и ближе. Поручик впился зубами в нижнюю губу, сдерживая крик.
"Вот оно какое, харакири, - подумал он. - Будто на голову обрушился
небесный свод, будто зашатался и перевернулся весь мир". Собственные воля
и мужество, казавшиеся несокрушимыми до того, как клинок впился в тело,
вытянулись тонкой стальной ниткой, и мысль о том, что надо изо всех сил
держаться за эту нитку, наполнила душу поручика тревожной тоской. Кулак,
державший саблю, весь вымок. Офицер увидел, что и рука, и белая ткань
покрыты кровью. Набедренная повязка тоже стала ярко-алой. "Странно, что,
испытывая эту муку, я так ясно все вижу и что мир существует, как прежде",
- подумал он.
С того самого момента, когда поручик пропорол себе саблей низ живота и
лицо его страшно побледнело, словно на него опустился белый занавес, Рэйко
изо всех сил боролась с неудержимым порывом броситься к мужу. Делать этого
нельзя, она должна сидеть и смотреть. Она - свидетель, такую обязанность