"Павел Андреевич Мисько. Красное небо " - читать интересную книгу автора

А мы еще долго сидели на бревнах под забором, обдумывая увиденное и
услышанное. Особенно нас занимало то, о чем сказала, уходя, Таня: сюда
придет на постой немецкая часть. И скоро - как только похолодает...
Я помню, какие у Тани при этом были глаза. Они необыкновенно блестели,
но не радость в них была, а что-то другое.
Степа ушел домой вскоре после Тани, приказав нам собраться в гумне
через час. Я думал, что он будет говорить о том, как отомстить Тапе за такое
поведение, а услышал совсем другое.
- Слушайте сюда... - заговорщически прошептал он.
Замысел командира нам понравился: операция напоминала военную. Дело
касалось старосты Рудяка, которого привезли немцы. А раз его поставили
немцы, значит, он такой же враг, как и они. Гляка мы еще считали мелким
вредителем: он местный, бывший счетовод. Почти свой человек!
- Тяните соломинки, - предложил нам Степа и вытянул вперед руку. -
Длинная - стоять на страже, две другие - лезть...
Я и Петрусь вытянули те, что короче.
Это было в пятницу, а операцию назначили на воскресенье. Обычно по
воскресеньям Александр Рудяк запрягал чью-либо лошадь и уезжал в Слуцк до
самого вечера. Иногда брал с собой и Гляка. Возвращались в сумерках пьяные,
нагрузив телегу вещами из еврейских домов, и как воры, оглядываясь по
сторонам, волокли узлы по домам.
Значит, воскресенье будет в нашем распоряжении...
Суббота показалась мне нескончаемо длинной. Голова у меня просто пухла
от разных мыслей. И не заметил, как стадо перекочевало на озимь, на участок
Савки Прокурата - крайний и самый широкий, чуть ли не два надела. Свет не
видел такого дурачья, как овцы. На жнивье сколько угодно травы, так нет -
лезут на пахоту. А там и всходы еще еле заметные, хоть под микроскопом
рассматривай. Утром, правда, когда роса, если прилечь и смотреть против
солнца, видно хорошо - торчат изредка крохотные росточки-пики, розоватые, и
на каждом сверкает капелька.
Странно, но первой узнала о потраве немая сестра Прокурата, жившая
вместе с ним. Только показалось стадо вечером на улице, как она выбежала из
ворот, замычала, замахала руками, вырвала из моих рук кнут и начала хлестать
по чем попало. И все показывала куда-то в поле, повыше хат...
Ночью накануне операции я спал скверно и видел не менее ста снов...
Утром вид у меня был неважнецкий. Мать собралась было бежать на базар в
город, отнести пару десятков яиц, обменять на очень нужную нам соль. Но
посмотрела на меня, пощупала лоб - не заболел ли я? И отложила свой поход в
город, погнала овец вместо меня.
Мы были убеждены, что операцию провели чисто.
Залезть по углу на чердак Рудяковой хаты - раз плюнуть. Со стороны
огородов чердак прикрыт плохо: не хватало всех досок, а некоторые держались
только на одном гвозде, и их можно было раздвигать.
На чердаке над сенями был полумрак. Под ногами гремели доски, они
лежали на балках не вплотную, и Петрусь, оступившись, чуть не провалился
вниз. Захныкал, захлюпал носом... Я ухватился руками за балку, повис, болтая
ногами - и спрыгнул на пол.
- Давай! - и выставил руки навстречу Петрусю.
Он заерзал там наверху и снова захныкал.
Горе с этими коротышками. Уж лучше бы я пошел на это дело один...